Эпоха бронзы лесной полосы СССР
Шрифт:
Изображения человека. Самыми ранними образцами урало-западносибирской антропоморфной скульптуры эпохи бронзы являются деревянные идолы Горбуновского торфяника в Восточном Зауралье (Эдинг, 1940, Мошинская, 1976) (рис. 120, 11–13). При всей индивидуальности им присуще устойчивое однообразие в моделировке лица. Неизменно подчеркнуты крупный нос и резко выступающие надбровья. Глаза и щеки переданы неразделенной плоскостью, уходящей под выступы бровей. На зауральских, в частности горбуновских, идолах хорошо прослеживаются истоки деревянной антропоморфной скульптуры Севера Сибири XIX — начала XX в., прежде всего той, которую С.В. Иванов (1970) относит к первому зауральскому типу. Он особенно распространен
Среди горбуновских изображений человека одно — многоликое. Поэтапное изображение лиц без овала связывает его с широко распространенным западноарктическим типом (по В.С. Иванову). Также располагаются лица и у шигирского идола (Мошинская, 1976, табл. 3), в остальном же последний отличается от горбуновских. Он очень велик (свыше 5 м высотой), и его плоское туловище почти сплошь покрыто резным орнаментом. А.А. Формозов сопоставляет зауральские многоликие изображения с окуневскими каменными изваяниями, усматривая между ними сходство в зональном расположении личин (Формозов, 1969, с. 204). Это вполне правомерно, поскольку в окуневской культуре Хакасско-Минусинской котловины четко прослеживается древнейший урало-сибирский пласт (Студзицкая, 1973, с. 183–190), что, однако, не следует воспринимать как свидетельство одновременности шигирской и окуневской скульптуры. Имеющиеся в нашем распоряжении данные не позволяют датировать шигирский идол ранее эпохи развитой бронзы; не исключено, что он относится к еще более позднему времени.
Предельная схематичность в трактовке образа, небрежность обработки уральских деревянных антропоморфных скульптур дали основание Д.Н. Эдингу подвергнуть сомнению правильность отнесения этой группы изображений к памятникам искусства (Эдинг, 1940, с. 69). Но изучение антропоморфной культовой скульптуры народов Сибири конца XVIII — начала XX в. (Иванов, 1970) наглядно показало, что архаические черты трактовки образа, его форма были целиком предопределены функциональным назначением изображения.
Находки уральских деревянных идолов связаны с культовыми местами (Эдинг, 1940, с. 14), где, помимо этих изображений, найдены деревянные лоси с чашевидным углублением в спине для жертвенного кормления, ковши и ложки с рукоятью, оформленной в виде птичьих голов, и другие культовые предметы.
Видимо, в общем контексте с деревянными идолами следует рассматривать антропоморфную фигурку из талька, найденную на поселении Палатка II в г. Свердловске (Панина, 1980, с. 164–165). Скульптура обнаружена в жилище рядом с очагом; она представляет собой трапециевидный брусок, в верхней расширяющейся части которого на боковой стороне вырезано лицо человека. В традиционной для уральской антропоморфной скульптуры манере подчеркнуты выступающие надбровья, длинный (в профиль клювовидный) нос. Глаза обозначены глубокими западинами. Длина фигурки 13 см (рис. 120, 14). Боковые грани бруска оформлены выемками-зарубками, а на торцах прочерчены перекрещивающиеся линии. По мнению С.Н. Паниной, изображение может быть датировано эпохой ранней бронзы.
Из поселения Самусь IV в низовьях Томи (эпоха развитой бронзы) происходят своеобразные каменные песты в виде головы человека (Матющенко, 1973б, рис. 23) (рис. 120, 10). Лицо выполнено точечной ретушью; оно имеет удлиненные пропорции с подчеркнуто крупным, расширяющимся внизу носом и выделенным подбородком. Выступающий рот с массивными губами открыт или полуоткрыт. Глаза переданы выступающими плоскостями — приемом, характерным для всей урало-западносибирской скульптуры. Основной формообразующий элемент в моделировке образа — неглубокий желобок. В некоторых случаях желобки как бы рассекают лицо, обрамляя глаза.
Описанные изображения обнаруживают некоторую близость минусинским (окуневским) каменным изваяниям. Сходство прослеживается
Единообразная трактовка образа человека в каменной скульптуре самусьцев указывает на устойчивую иконографию. Две из описываемых самусьских антропоморфных скульптур найдены вместе с каменными гладилками, рукоять которых оформлена в виде фаллоса. Еще одна каменная гладилка происходит из пос. Дзержинский на левом берегу Томи напротив Томска. Рукоять ее увенчана головой человека (Матющенко, 1973б, с. 40). Все это свидетельствует о распространении у западносибирского населения в эпоху развитой бронзы фаллического культа.
Появившись в Западной Сибири около середины II тыс. до н. э., каменная антропоморфная скульптура, постепенно видоизменяясь, доживает здесь до этнографической современности. Так, например, она известна у обских угров (Мошинская, 1952, с. 51).
Уникальная серия антропоморфных изображений представлена на одной из групп керамики Самусьского IV поселения (Матющенко, 1964; 1973б, с. 97–100; Косарев, 1964в; 1974а, с. 57–60). Они нанесены желобчатыми линиями и располагались в средней части сосудов. Стилистические особенности позволили В.И. Матющенко выделить три основных типа этих изображений (Матющенко, 1973б, с. 97–99, рис. 62).
Первый тип — полное изображение человека в фас с опирающимися на бедра или с согнутыми в локтях и поднятыми вверх руками, чуть развернутыми в сторону и согнутыми в коленях ногами. Голова оформлена в виде двух, чаще трех коротких вертикальных насечек (рис. 120, 1, 2). Туловище выполнено в «скелетной» манере — вертикальной лесенкой.
Второй тип, наиболее распространенный, представлен в основном личинами в виде усеченного сверху круга или овала. Вверх от головы отходят три вертикальные линии, оканчивающиеся иногда точками. Глаза и рот показаны ямочками, нос почти всегда выделен рельефно. Встречаются экземпляры, у которых все лицо выполнено в рельефе (рис. 120, 5).
Третий тип, самый схематичный. Голова обозначена двумя концентрическими окружностями, в центре которых показаны глаза и рот. Вниз от окружности идут две вертикальные линии, символизирующие туловище, затем еще две — вдоль туловища. В.И. Матющенко склонен трактовать их как изображение рук или волос. У некоторых фигур вверх от головы отходят по три коротких вертикальных штриха.
В.И. Матющенко считает, вслед за М.Ф. Косаревым, самусьскую керамику с антропоморфными изображениями культовой, а сами фигурки расшифровывает как духов-охранителей, входящих в комплекс шаманских представлений (Матющенко, 1973б, с. 94–95). М.Ф. Косарев высказал мысль, что самусьские культовые сосуды имеют отношение к ритуалам, связанным с бронзолитейным производством. При этом он подчеркивает солярный характер культов (Косарев, 1964в, с. 295; 1974а, с. 57–60; 1981, с. 97–99). Это положение хорошо согласуется с мнением о том, что в древности технологические процессы являлись составной частью общей космологической схемы, своеобразным продолжением операций по символическому воссозданию Вселенной (Иванов, Топоров, 1974, с. 88).