Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом

Лебедев Алексей Алексеевич

______________________

* Евсевий. Церк. ист. IV, 3. Апология Кодрата не дошла до нас, а полная апология Аристида в недавнее время (в 1891 г.) заново открыта в армянском переводе.

** См.: Иустин. I апология (представлена была императору Антонину Пию), гл. 68–69;

*** Евсев Церк ист IV 8–9.

**** Ibid.

______________________

Правильнее: Лициний Сильван Граниан, так как такое имя встречается в списках консулов II века.

Доклад или письмо Граниана не дошло до нас, но о нем можно составить понятие по указу Адриана, вызванному этим письмом.

Итак, если наши подданные в провинциях твердо могут поддержать свое требование против христиан, так что и перед судом могут доказать, то не запрещаю им делать это; только запрещаю им прибегать к шумным воплям и крикам. Гораздо справедливее будет, чтобы ты в случае, если кто яахочет донести, сделал дознание о деле. Итак, если кто донесет и докажет, что вышеупомянутые люди делают что-либо против законов, то определяй наказание сообразно с их преступлениями. Особенно постарайся о том, чтобы если кто по клевете потребует к обвинению кого-либо из христиан, тебе поступать с таким человеком наистрожайшим образом, соразмерно с гнусным злодеянием его". По свидетельству Мелитона Сардийского, такого же рода указы разосланы были и другим правителям провинций*.

______________________

* Евсев. IV, 26.

______________________

Приведенный указ, очевидно, дышит благоволением к христианам. Он устранял казни христиан, которые до этих пор совершались из послушания безрассудным и буйным требованиям черни; указ требует суда над христианами только вследствие доноса, предъявленного от каких-либо определенных лиц, обязавшихся доказать справедливость доноса, как это требовалось и императором Траяном, с тем существенным отличием от законоположения

Траяна, что этот последний не полагал наказаний за ложный, клеветнический донос на христиан, между тем Адриан именно требует наказания для ложного доносчика. Теперь уже, конечно, не всякий мог вследствие каких-либо своекорыстных видов или личной вражды доносить на христианина. Христианин мог оправдаться — и беда грозила доносчику. Одно остается неясным в законе, и самое важное: что нужно разуметь под преступлением христианина, вследствие которого донос мог иметь силу, — самое ли исповедание христианства или же лишь преступление вообще, преступление против государства и общественных нравов. Указ прямо не определяет этого, но если бы он имел последний смысл, то есть что должно доносить на христиан лишь вследствие вообще преступления в гражданском смысле, то он был бы решительно благодетелен для христиан: он объявлял бы христианство религией дозволенной (religio licita). Но так как это точно не было определено, то указ, хотя и был выражением благоволения верховной власти к христианам, однако значение его для христиан было условным*. Указ, впрочем, и при его неопределенности не остался бесплодным для христиан. По крайней мере, Неандер** в одном свидетельстве Тертуллиана*** усматривает доказательство, что некоторые проконсулы, более точные в исполнении законов и не чуждые расположенности к христианам, прилагали к делу разбираемый указ Адриана в Африке. Именно Тертуллиан говорит, что в его время проконсул Веспроний Кандид одного представленного ему христианина отпустил на свободу под тем предлогом, что противозаконно было бы судить представленного ему христианина в угоду шумной толпе. Тот же Тертуллиан замечает, что другой проконсул, Пуденс, узнав из протоколов, на основании которых переслан был к нему для суда какой-то христианин, что он схвачен бушующей толпой, освободил его, заявив, что он не может подвергать суду такого человека, который не имеет определенного обвинителя. Из этих фактов можно заключать, что закон Адриана не оставался без действия. Недаром христианские сивиллисты**** и апологеты говорят об Адриане с такими похвалами и с такими чувствами признательности. Христианские сивиллисты называют его"прекрасным мужем, человеком, которому все было понятно, таким, который дал благое направление делам и на будущее время"; и при другом случае представляют его щедролюбивым, религиозным, царем,"даровавшим продолжительный мир","рачителем справедливости и законности"*****. Из апологетов хорошо отзываются об Адриане Иустин****** и Тертуллиан*******. Последний указывает на его гуманные чувства и утверждает, что он не следовал в отношении христиан примеру прежних жестоких императоров, почему и лишал значения те законы, которые изданы были во вред христианству.

______________________

* Должно сказать, что не все ученые признают этот закон Адриана подлинным. Подлинным его признают: Неандер (Allgem. Gesch. der Relig. und Kirche. Bd. 1. S. 56. Gotha, 1856), Визелер (Die Christenverfolg. der Casaren. S. 18), Вагенман (Herzog. Encykl. Bd. V. S. 504), а также Гизелер, Ваддингтон, Отто. Не признают его подлинным: Овербек (Studien zur Geschichte der alten Kirche. Schloss-chemnitz, 1875.1. S. 148), Обэ (Op. cit. P. 268–269), Кейм (Rom und das Christenth. S. 560–561), который даже очень старательно доказывает, когда и при каких обстоятельствах возникла фальсификация, понапрасну тратя свою эрудицию. Возражения писателей, не признающих подлинности Адрианова толерантного указа, не сильны. Они частью основываются на неправильном толковании содержания указа: указанные писатели сначала стараются доказать, что указ провозглашает полную терпимость христианства в качестве religio licita, а затем отвергают этот указ как несообразный с духом времени и с личными наклонностями Адриана; но нужно сказать, что такой утрированный смысл указу придают лишь такие писатели, которые во что бы то ни стало хотят отвергнуть подлинность его, а осторожные и бестенденциозные писатели находят в указе смысл не столь обширный и потому допускают подлинность акта. Те же скептики–исследователи в доказательство неподлинности указа ссылаются на некоторые неточности в формулировании указа, свидетельствующие будто бы о его подделке; но нужно помнить, что указ дошел до нас лишь в приблизительно точной копии у церковных писателей, но не в своем первоначальном виде; в первоначальном виде не дошло до нас ни одного указа, благосклонно относящегося к христианам и явившегося во II и III веке.

** Allgem. Gesch. I, 56.

*** Ad. Scapulam, cap. 4.

**** Понятие о христианских сивиллистах будет дано несколько ниже.

***** Oracula Sibyllina. Lib. V, vers. 48–50; Lib. X, 165–175. Издание Friedleb'a. Leipz., 1852.

****** I апология, гл. 68.

******* Apolog., cap. 4 et 5.

______________________

Политику мира в отношении к христианам продолжает и преемник Адриана Антонин Пий (138–161 гг.). Это был лучший из римских государей, украшенный многими добродетелями, дорожащий жизнью своих подданных. Марк Аврелий рисует самый прекрасный образ этого императора в своих"саморазмышлениях". Кротость, говорит он, соединялась в нем со зрелостью в суждении, он презирал суетную славу, ни во что ставил пустые почести. Ревность к общественному благу одушевляла его всегда. Льстецы всякого рода не могли увиваться вокруг него, пока он царствовал. Он не питал никакого суеверного страха пред богами*. Милосердием и добротой сердца он мог спорить с Титом, которого считали в язычестве идеалом в этом отношении. По свидетельству историка Капитолина,"все восхваляли его за милосердие и религиозное чувство";** о нем рассказывают, что когда питомец его Марк Аврелий проливал слезы, потеряв преданного ему человека из низшего класса, и когда кто-то заметил ему, что неприлично так плакать о потере человека, которого легко заменить, то Антонин Пий сказал:"Оставьте его, он исполняет долг человеческий; ни порфира, ни философия не могут остановить человеческих движений сердца"***. Этому же императору приписывают изречение, что"лучше сохранить жизнь одного человека, чем убить тысячу врагов"****. Всякого рода клеветничество во время его царствования не находило ни малейшего поощрения. Такой характер императора требовал с его стороны мирных, толерантных отношений к христианам, какими он и заявил себя действительно. К таким отношениям, быть может, расположила его и знаменитая апология Иустина Философа, поданная этому государю. Кроткий ко всем и"доступный для всех"*****, Антонин Пий, вероятно, притом же тронутый ходатайством Иустина, не отказал в своем благоволении и христианам. Апология Иустина дышит мужеством и достоинством. В это время, когда не умели полагать различия между истинной почтительностью и низким угодничеством, она, апология Иустина, представляла явление чрезвычайное. Иустин в своей апологии не становится в положение просителя, который вымаливает благоволение властелина. Нет. Проникнутый сознанием величия дела, какое он защищает, он выступает с авторитетностью, во имя вечной, в лице христиан попираемой справедливости."Я подаю вам свою записку, — заявляет Иустин, — не с тем, чтобы льстить вам или говорить в ваше удовольствие, но чтобы требовать у вас справедливости, какую предписывает разум. Наша просьба ни неразумна, ни дерзка. Мы ничего другого не требуем, кроме того, чтобы жалобы на нас строже исследовались, и если они будут находимы основательными, наказывали бы нас как следует — строго; но если они останутся недоказанными, то здравый разум не велит по одной молве оскорблять людей невинных или лучше самих себя, когда вы действуете не по справедливости, а по страсти. Наша обязанность объявлять о наших действиях и учении, чтобы мы не были ответственны за преступления, в которых нас обвиняют невежество и слепота;****** ваша же обязанность, которую предписывает вам разум, — это исследовать дело и поступать, как следует хорошим судьям. Властители , которые предпочитают пустые толки истине, то же, что разбойники в пустыне . Не поступайте как с врагами с невинными людьми и не осуждайте их на смерть"*******. Голос Иустина, смелый, правдивый, решительный, взывающий к истине и справедливости, можно полагать, дошел до сердца императора, хотевшего лучше щадить жизнь одного человека, чем убивать тысячу врагов, и враги язычества, христиане, действительно нашли себе защиту в Антонине Пие. Несправедливости, совершавшиеся против христиан, вследствие предубеждения язычников против последователей новой религии, побудили Антонина Пия обнародовать несколько рескриптов в пользу христиан. По всей вероятности, указ Адриана, по своей неопределенности, не имел того значения для жизни христианского общества, какого можно было ожидать от него.

______________________

* Кн. I, гл. 13. Рус. пер. 1882.

** Capitolinus. Antoninus Pius, cap. 13 (B Historia Augusta).

*** Capitolinus. Antoninus Pius, cap. 10.

**** Capitolinus. Antoninus Pius, cap. 9.

***** Ibid., cap. 6.

******

Здесь Иустин разумеет те нелепые и бессовестные клеветы, какие возводились на христиан не только чернью языческой, но и образованными язычниками. Христиан обвиняли: в том, что они будто бы поклоняются ослиной голове (Min. FeL, cap. 9; Tertull. Apologet., cap. 16), в этом случае христиане выставлялись какими-то жалкими суеверами, людьми ненормальными и сумасшедшими; в том, что они в своих тайных собраниях закалывают младенцев, едят их плоть и упиваются их кровью, вообще христиан обвиняли в поедании человеческого мяса (lust. II Apol., 12; Athenag. Suppl, 31. 34; Tert. Apolog., 7–9); наконец, в том, будто они во время тех же своих собраний предаются объеданию, пьянству и противоестественным порокам (lust. II Apolog., 12; Athenag. Ibid., 31. 34; Min. Fel., 9; Tert. Apolog., 7–9). — Думаем, не лишнее будет сказать о вероятном происхождении такой страшной и позорной клеветы. Исследователи этого вопроса полагают, что эта клевета враждебным христианству языческим обществом перенесена с иудеев на христиан. В самом деле, несомненно, в древности во всех вышеперечисленных пороках, преступлениях и суевериях обвиняемы были иудеи. Историки и писатели — Апион, Посидоний Апамейский, Диодор Сицилийский, Тацит — рассказывали немало такого об иудеях, что выставляло их в самом неприглядном свете. Об иудеях рассказывалось, что будто они имели в Иерусалимском храме золотое изображение ослиной головы, которой и воздавали религиозное поклонение, и что будто это открылось, когда Антиох Эпифан ограбил храм Иерусалимский. Существовал и другой рассказ в этом же роде, именно будто Помпеи нашел в Святая Святых того же храма осла, помещавшегося под золотой виноградной лозой. Существовали легенды и о том, что иудеи употребляли с религиозной целью в пищу человеческое мясо. Так, носились слухи, что будто Антиох Эпифан, когда насильственно вошел в храм Иерусалимский, то нашел там одного грека, заключенного в уединенной комнате за столом, уставленным лакомыми блюдами; оказалось будто бы, что этот грек, тучно откармливаемый, назначался сделаться жертвой религиозного иудейского преступления: его прекрасно кормили в течение года с тем, чтобы потом вести его в лес, убить в качестве жертвы, причем внутренности будто бы жадно пожирались присутствовавшими; и это будто бы повторялось ежегодно. В половом отношении иудеи считались также невоздержанными и способными на все пороки. Тацит описывает иудеев как самый сладострастный народ и замечает, что хотя они и не вступали в связи с иностранками, но в своей среде они все считали позволительным (inter se nihil illicitum). Таким образом, мы видим, что иудеев языческое общество обвиняло решительно в том же самом, в чем и христиан; и очень вероятно, что клеветы язычников на иудеев как бы по наследству от этих последних перешли и к христианам. Но каким образом это могло случиться? Во–первых, этому могло способствовать то обстоятельство, что долгое время в языческих кругах смотрели на христианство как на иудейскую секту; неудивительно поэтому, что язычники стали обвинять и христиан в том же, в чем раньше обвинялись одни иудеи (такую мысль раскрывает и Тертуллиан (Apol., cap. 16)). Во–вторых, этим обязаны христиане усилиям иудеев как-нибудь освободиться от тягостных подозрений и постыдных клевет; иудеи в чувстве самозащиты раньше появления христианства старались взвалить на самарян все те обвинения, какие возводились на них, иудеев, а после появления христианства они всячески заботились о том, чтобы эти же самые обвинения, слагая с себя, приписать христианам, — подобно тому, как сами христиане иногда указывали на еретиков как лиц, действительно виновных в том, что клевета возводила на них самих. Быть может, для полной ясности вопроса, следовало бы указать, каким путем возникали клеветы, в таком обилии сыпавшиеся на иудеев, без сомнения, нимало не повинных на деле, — но эта сторона предмета остается неясной в науке (Rosch. Caput asininum, eine historische Studie. Theolog. Stud, und Krit. 1882. S. 523–544.).

******* I апология, гл. 2, 3, 68.

______________________

Гонения местные все же не прекращались. Почему и потребовалось новое вмешательство власти в видах улучшения положения христиан. Император Антонин Пий издал несколько рескриптов к разным городам, между прочим, к жителям Лариссы, Солуни, Афин и всей Греции. К сожалению, текст этих рескриптов до нас не дошел*. Эти рескрипты признавались современниками как благоприятствующие христианам. Так смотрел на них Мелитон Сардийский**. Во всяком случае, нельзя сомневаться в том, что царствование Антонина Пия было сравнительно счастливым временем для христиан. Это доказывается и тем, что Иустин Философ открывает в это время школу в самом Риме;*** и тем, что Поликарп Смирнский свободно приходит в Рим во время управления этой Церковью епископа Аникета и занимается здесь опровержением ереси Маркиона и Валентина;**** наконец и тем, что с именем Антонина Пия сохранился у древних церковных писателей подложный указ, в котором он представляется сильно ратующим за христианство и неблагосклонно отзывающимся о язычестве: появление этого указа не имело бы никакого повода, если бы рассматриваемое царствование не было сравнительно счастливым временем для христиан*****.

______________________

* О содержании их дает некоторое, правда недостаточное, понятие апологет Мелитон Сардийский. Он говорит, что ими предписывалось не предпринимать против христиан ничего нового ( Евсев. IV, 26). Кейм (Rom und das Christenth. S. 564) понимает это выражение в том смысле, что император предписывает"отнюдь не делать беспокойства христианам". Другими словами, Антонин предписывает то же, что и Адриан в своем известном указе, с тем, впрочем, различием от этого последнего, что он, вероятно, яснее определил, чего могли и чего не могли ожидать себе христиане от правительства. Несмотря на то, что Кейм правильно истолковывает содержание рескриптов Антонина, он, однако, не считает их подлинными (S. 568). Излишний скептицизм! Даже такой писатель, чуть не во всем касательно древнейшей истории христианства сомневающийся, как Обэ, и тот не считает себя вправе отрицать подлинность этих мероприятий (Aube. Hist, de persecutions. P. 307–8). Правда, Кейм указывает на то, что во времена Антонина Пия встречались мученики и частные преследования христиан, но это ничего не доказывает: выше мы уже замечали, что даже в самые счастливые для христиан времена встречались мученики; то же повторим и теперь.

** Евсев. IV, 26.

*** Евсев. IV, 11, 16; Ruinart. Acta martyrum. P. 106.

**** Евсев. IV, 14.

***** Указ этот можно находить у Евсевия (IV, 13; даже с именем Марка Аврелия, конечно, ошибочно) и Иустина (I аполог. 71), но несмотря на то что об издании указа свидетельствуют столь авторитетные писатели, как Евсевий и Иустин, указ ясно неподлинный. В указе высказываются такие мысли, которых не мог публично высказать чисто языческий император. Именно говорится, что язычники должны предоставить наказание христиан, если они действительно в чем-нибудь виновны, своим богам, причем прибавлено:"Если только боги могут это сделать", то есть выражается явное неверие в языческих богов; далее, христианское богопочитание восхваляется, а языческое унижается, в указе говорится:"Вы (язычники) не заботитесь ни о богах, ни о чем, и не думаете о почитании Бессмертного, Которому служат христиане даже до смерти"; наконец, прямо объявляется, что христиан отнюдь не должно преследовать за их веру, т. е. христианство провозглашается в качестве religio licita. Все это показывает, что указ такого содержания не мог быть издан Антониной Пием, человеком языческого образа мыслей, не показывавшим горячих симпатий к христианству. В таком тоне мог писать только разве христианский император, вроде Константина Великого. По всей вероятности, Иустину этот указ не был известен, он приложен к концу его апологии какой-либо позднейшей рукой (рассматриваемый указ известен с именем указа:"К азийскому совету"). В настоящее время подлинность указа признает, кажется, лишь один Визелер (Die Christenverfolg. der Casaren. S. 18–19), который, нужно сказать, часто является недостаточно критичным в своих взглядах.

______________________

Вот факты миролюбивых отношений римского правительства к христианам во II веке. Не одни Траяны и Марки Аврелии правили в то время государством, но были и такие государи, которые не скупились на благосклонные указы в отношении к христианам. Такое благоснисхождение власти к христианам много улучшило и внешнее положение их во II веке и повело к поднятию самочувствия христиан, которое подсказывало им: вот–вот наступят для них еще лучшие времена. Как улучшилось внешнее положение христиан, это видно из того факта, что тотчас после царствования Марка Аврелия, при сыне его Коммоде, христиане состоят на службе при самом императорском дворе, пользуются щедротами государя и живут благополучно*. Христиане находят себе покровительницу в лице Марции, стоявшей в самых близких отношениях к императору Коммоду**. Многие знатные фамилии в самом Риме обращаются безбоязненно и безнаказанно к христианству в это царствование***. Евсевий вообще замечает о царствовании Коммода:"В это время дела Церкви приняли спокойное течение; Церковь, по благодати Божией, наслаждалась миром во всей вселенной"****. Но нам кажутся особенно интересными те восторженные ожидания, которыми исполнены были христиане в середине II века, так как эти чаяния дают ясное понимание о положении христиан этого времени. Укажем на так называемых сивиллистов и апологетов, у которых мы встречаем важные для нашей цели мысли и чувствования.