Эпоха харафишей
Шрифт:
— Ну уж не только из-за банкротства. Он оставил после себя состояние, которое могло бы сделать его одним из самых богатых людей в переулке, — сказал Юнус Ас-Саис, шейх переулка.
Подстрекательским тоном Зайн Аль-Албайя сказал ему:
— Вы, как представитель власти, должны обладать такой информацией.
Юнусу было тяжело признать свою несостоятельность, и он осторожно заметил:
— Они отыщут всех, кто так или иначе был с ним связан.
— Тут есть другие, более веские причины, нежели банкротство, — с издёвкой сказал Хасуна Ас-Саб,
К нему почтительно повернулись головы всех присутствующих, и он расхохотался:
— Это безумие!.. Безумие в их крови, передающееся по наследству в роду среди мужчин и женщин. Даже их великий святой предок — разве не был он подкидышем и вором?!
Жизнь семьи Ан-Наджи продолжалась: тяжёлая и унылая. По вполне естественной причине их свадьбы были отложены. Дий и Ашур занимались своими ежедневными делами, но в душах их погасла искра творчества и счастья. Халима Аль-Барака заперлась в своём крыле дома, пережёвывая как жвачку свои печали и находя утешение в молитвах…
Однажды вечером, — а дело было зимой, когда мороз по-прежнему бил своим жгучим хлыстом переулок, к ним домой пришёл шейх Юнус Ас-Саис с полицейским инспектором и несколькими детективами. Полицейский чиновник и детективы расположились вместе с семейством в гостиной, и тут же инспектор спросил:
— Кому принадлежит угольная контора и оба дома?
— Они принадлежали покойному, но мы унаследовали их от него, — ответил ему Дий.
— Дайте мне документы на собственность.
Дий ушёл и вернулся с серебряным сундучком средних размеров в руках, и инспектор принялся изучать документы, затем перевёл глаза с Халима на её сыновей и сказал:
— Всё это принадлежит другим…
Никто не понял значения его слов, а лица их не отражали никаких эмоций.
— Всё, чем вы обладаете: торговля и недвижимость — принадлежит другим. Это никогда не было собственностью Фаиза, а значит, и у вас нет никаких прав на это, — сказал шейх Юнус.
— Что всё это значит? — закричал Дий.
— Всё по воле Аллаха. А вы должны немедленно освободить контору и оба дома…
— Тут, вне всяких сомнений, есть какая-то ошибка!
— Фаиз всё продал, а новый владелец предоставил купчую — там всё верно, и нет никаких сомнений.
— Это правда — то, что он говорит? — спросил Ашур в замешательстве.
Инспектор медленно, но вместе с тем решительно ответил ему:
— Мы пришли сюда в такой час не для того, чтобы шутки шутить…
— Это же уму непостижимо…
— Однако это правда, и в том не приходится сомневаться.
— Тогда где же деньги от продажи? — спросил в ужасе Дий.
— О том ведает только Аллах, да тот самоубийца…
Инспектор на некоторое время умолк, а затем добавил:
— Может быть, это была только фиктивная продажа, а сделка совершена в ходе безумного пари. Расследование идёт по его грязным следам!
— Это уму непостижимо! — заявил Дий.
— Это преступление, и зовётся оно кражей, — сказал
— Тогда почему он покончил с собой, вместо того, чтобы заявить, что его обокрали? — спросил инспектор.
— Речь идёт о преступлении, господин инспектор.
— Даже о целой серии преступлений!.. Однако сначала необходимо провести расследование.
Угнетённая, с подрезанными крыльями, семья оставалась в ожидании, словно над ней навис смертный приговор. Инспектор повторил:
— Целая серия преступлений… Отвратительных преступлений…. Пройдёмте с нами…
— Куда? — спросила Халима с дрожью в голосе.
— В участок…
— Нужно же завершить расследование, — льстивым тоном произнёс шейх Юнус.
— Мы что — обвиняемые? — спросил Ашур.
Инспектор решительно ответил:
— Будь терпелив. Только терпение даётся от Аллаха…
Расследование оказалось длительным и изнуряющим. А для его проведения всё семейство провело в заключении в полицейском участке целую неделю. Но в итоге благодаря доказательствам и свидетельским показаниям было установлено, что между ними и таинственными делами Фаиза вне дома не было никакой связи. Невиновность их была доказана, а раз так, то их отпустили на свободу, и все трое вернулись в свой переулок, охваченные стыдом и позором, от которых нигде не скрыться.
Факты опережали их, словно гнилостный запах: и млад, и стар, и друг, и враг — все уже знали о том, что Фаиз начал свои авантюры с продажи украденной повозки, затем вложил эти деньги в публичный дом, азартные игры и наркотики! Он сам играл в азартные игры на свои вымышленные капиталы, и в случае проигрыша заманивал кредитора с помощью шлюх и наркотиков к себе, затем убивал его и овладевал его деньгами, после чего предавал его земле во дворе собственного дома. Во время последней такой авантюры он проиграл всё, что у него было: был вынужден поставить на кон всё, заключив поддельный договор купли-продажи, и также проиграл. Он не смог убить кредитора, который сбежал, прихватив его деньги. Оставшись ни с чем, когда его тайна грозила со скандалом раскрыться, Фаиз покончил с собой. Полицейские получили письмо от одного неизвестного — вероятно, от одного из партнёров покойного, — которое и вывело полицию на след преступлений и погребённых в земле жертв, раскрыв всю тайну. Так открылась наконец завеса над ужасной тайной Фаиза, его успехов и самоубийства!
Все трое вернулись в свой переулок, охваченные стыдом и позором, от которых нигде не скрыться. Их история стала просто находкой для всех любителей позлорадствовать и порадоваться чужому несчастью. А такие как Ас-Саб, Аль-Албайя и Аль-Аджам лишь подливали масла в огонь. Изо всех ртов от сильной ненависти на них потоками извергались плевки, а руки не скупились на пощёчины, пока они не сбежали к старинной арке, откуда по проходу прошли на кладбище, где и обосновались.