Эпоха мертвых, Начало. Том 1
Шрифт:
– Я его уже завалил, с балкона.
– Тогда пошли.
Мужик достал из кармана спецовки связку ключей, отпер замок на боковом входе в спортзал, открыл дверь. Я оттер его в сторону, вошел первым. Осторожность лишней не бывает. В зале было пусто, лишь посередине недвижимо лежало тело застреленного зомби. Крови на полу почти не было.
– Никого, пошли.
Мы быстро пересекли зал, подошли к главным двустворчатым дверям. Мужику было плохо, он был весь в поту, тяжело дышал. Он отпер и эти двери тоже. Я попросил открыть их по моей команде, затем поднял дробовик, сказал: "Давай!" Мужик вцепился в одну створку, Татьяна во вторую, они резко распахнули
– Пошли.
Со всеми предосторожностями я пошел на крыльцо, ни на секунду не опуская ствол "Сайги", Татьяна тоже держала пистолдет двумя руками в готовности к открытию огня в любую секунду, как я ее учил. Дядек в спецовке шел следом.
– Оружие бросили быстро!
– услышали мы команду, которая, впрочем, неожиданной для нас не была. Тот, кто ее отдал, был уже у нас на прицеле.
Возле крыльца стоял бело-синий милицейский уазик, а возле него - двое в форме, молодых, один в звании младшего сержанта, второй вообще с погонами рядового. Я, кажется, никогда и не видел таких в милиции. У обоих были АКСУ в руках, направленные от живота в нашу сторону, картинно, но неэфективно. Дойди до драки, скорее всего я успею уложить их обоих. Фонарь моего ружья светил прямо в круглое упитанное лицо младшего сержанта, заставляя его щуриться. Татьяна целилась во второго. Мне показалось, что она заколебалась, после того, как разглядела, кто у нее на мушке, но я громко сказал:
– Не вздумай опустить ствол!
Татьяна колебания отбросила и красная точка ЛЦУ стабильно разместилсь в середине лба рядового.
– Вам что нужно?
– спросил я стражей порядка.
– Сдайте оружие, предъявите документы.
– Еще пожелания?
– с долей ехидства поинтересовался я.
– Оказываете сопротивление?
– важным голосом спросил тот, у которого были погоны с лычками. Все знают такой тип стражей порядка, всегда из числа молодых. Именно они идут служить в милицию, точно зная, что будут обирать пьяных, брать взятки, вымогать деньги у задержанных, бесплатно обслуживаться у проституток. Тяга к мелочной власти, внутренняя неуверенность в себе. Смелости нет, но есть глупая самоуверенность, диктуемая статусом.
– Сержант, ты бы делом занялся.
– спокойно сказал я ему.
– Нас тебе не задержать, так лучше иди по своим делам.
– А то что, стрелять в милицию будете?
Сказано как бы грозно, но уверенности в голосе - ноль.
– Ты, сержант, видать еще не понял ничего.
– вздохнул я.
– Нет больше твоей милиции, или через пару часов не будет больше. И формой своей ты уже никого не поразишь. Ни формой, ни ксивой. Люди сами себе власть, раз власть государственная их защитить не может, так что угомонись. Лучше людей иди спасай, кого еще возможно, а мы за себя постоять можем, в отличие от других. А насчет разоружать кого… думаю, что лучше этого не делать тебе. Люди будут нервными, могут и пришибить. Или самого разоружат.
При этом я не отводил ствол ружья от лица сержанта, чтобы у того все время была возможность заглядывать в него, в черный широкий провал ствола, представляя, как оттуда вылетит пучок дроби, если он поведет себя неправильно. И еще я был уверен, что пока оружие и нас, и их направлено друг на друга, милиционеры не выстрелят, побоятся. А вот если мы с Татьяной стволы опустим, то тогда тот же сержант выстрелит сразу, у него это в глазах читается. Выстрелит со страху, чтобы перестать бояться и доказать самому себе и младшему коллеге свою
– А ты что предлагаешь?
– с напором спросил он.
– Там на дорожке трупешник лежит почти без головы, убийство налицо, нам это так оставить? И вызов был на стрельбу.
– Это я его, он из этих, от кого все проблемы в городе. Там в зале еще штук пять таких лежит, и собак видишь? Тоже такие же были.
– А ты что здесь делал?
– Я за своей девушкой приехал, она из-за этих тварей выйти не могла. Кстати, а к нам подкрепление.
Действительно вдали на аллее показался знакомый пятнистый "уазик", родственник моего собственного. Ситуация разрешалась в нашу пользу. Сержант, не опуская автомат, обернулся.
– Это кто?
– Наши друзья, и все с оружием. Лучше давай стволы опустим, а то они не поймут с ходу, что здесь делается, мало ли что подумают? Занервничают, стрелять начнут.
– Давай, ствол в землю, ставь на предохранитель.
– скомандовал сержант своему напарнику, и сам проделал то же самое со своим оружием. Ну и мы тоже опустили оружие. Жест доброй воли, так сказать.
– Оружие то у вас откуда?
– спросил сержант.
– Мне уже по любому рапорт писать.
– Оружие легальное, на каждый ствол разрешение.
– приврал я, давая тем самым сержанту путь к отступлению.
– Чистая самооборона, все законно.
Неожиданно в разговор вступил мужичок, который вышел с нами из спорткомплекса и о котором, ввиду накаленных страстей, успели забыть.
– Слышь, сержант, правда это. Я думал, что хана нам там, если бы этот парень с ружьем не пришел. Видишь, что сделали со мной?
– он показал милиционерам искусанную руку, из которой продолжала течь кровь.
Я присмотрелся к нему. Мужик выглядел плохо, был очень бледным, его покачивало. Судя по всему, оставалось ему недолго.
Уазик подъехал к нам вплотную, из него вышли Леха и Вика, оба в "Горках", с разгрузками и с переделанными "Сайгами-12К" в руках. В шапочках-"чеченках" и перчатках без пальцев - даже не поймешь, кто такие, городские рейнджеры просто. Поздоровались со всеми, Вика с Татьяной поцеловались. У милиционеров при виде такого численного превосходства противника теперь совершенно исчез агрессивный настрой. Сержант спросил:
– А что происходит? Нас из Подмосковья в город вызвали, вообще мы из Подольска.
Я глянул на номера милицейской машины - действительно, областные, своей милиции городу уже не хватает. Оперативно призвали подкрепления, только вот… а в самом Солнечногорске как? Скоро будем проезжать через него, увидим.
– А что ты вообще что знаешь?
– спросил я его.
– Знаю, что в городе или беспорядки, или психи разбежались, а толком ничего не сказали. И похоже, что толком и не знает у нас никто. Дали команду поддерживать порядок, пресекать попытки насилия, отбирать у граждан оружие. Все.
Понятно. Подкрепления ввели, но нацелить их на что-то полезное не хватило ума. Я снова бросил взгляд на мужика в спецовке. Тому, судя по всему, уже недолго оставалось. Жалко дядьку, но… уже ничего не исправишь. Он стоял, покачиваясь, вид был отрешенный. Я подошел к нему, наклонился, шепнул ему на ухо: "Ты бы друг сел пока вон туда, на скамейку. Ты извини, но ты уже вот-вот… Мне неудобно тебе говорить, но… И упасть можешь". Тот не дал мне даже закончить, просто кивнул и очень спокойно сказал: "Я понял. Ты помнишь, что обещал?". Затем он отошел на скамейку, стоящую метрах в десяти, и присел на нее, продолжая удерживать намотанную на руку тряпку.