Эпоха победителей. Воспоминания пламенных лет!

Моисеенко Геннадий Николаевич

– Из окружения вышло 1200 партизан и большое количество примкнувшего населения. Уничтожен 21 пулеметный дзот, нарушены линии связи и оборонные сооружения, живой силе и технике противника нанесен существенный урон. Облегчена задача частей Красной Армии, переходящих в наступление. – Подполковник И. Бовкун благодарит товарищей от имени командования Красной Армии, а майор А.Шрам от имени Чехословацкой стороны.

После прорыва обороны и соединения с регулярными частями, всех чехов и словаков отправили на пополнение 1-го чехословацкого корпуса, а остальных в 113 АЗСП, запасной стрелковый полк, где и была проведена проверка личного состава. Большинство было направленно на пополнение в 271-ю стрелковую

дивизию. Кое-кто из людей, присоединившихся к отряду в последние дни перед прорывом и вызывавших подозрения, был направлен на пополнение в штрафной батальон. Но это был небольшой процент людей, пришедших вместе с отрядом, не более 1–3-х процентов.

Это происходило в конце 1944 года. И уже можно было окончательно подвести итоги успехов и потерь соединения «Чапаев». Тогда и были получены первые данные этих итогов. А уже позже, в мирное время, И.К. Балюта, подытожив все данные, приходит к выводу, что соединение на всем его боевом пути уничтожило более 8500 немецких солдат и офицеров, правда и потери соединения возросли до 600 партизан, соответственно, возросло и количество уничтоженной вражеской техники и сооружений. И, как считал Балюта И.К., чапаевцы нанесли урон противнику не менее 25 %, от всего количества потерь германских войск в Словацком национальном восстании.

В этот период, немцы уже видали, что борьбу за Карпаты они проигрывают, и начали формировать различные диверсионные группы, как их тогда называли партизаны – группы «Вольф», то есть волчьи группы. Их так называли, за их повадку действовать с необычайной жестокостью, не только с зазевавшимся военнослужащим, а и с мирными гражданами. В задачу этих групп, входило, помимо диверсионной работы в тылу Красной Армии, и дестабилизация тыла, за счет страха, паники и слухов среди мирного населения.

Эти группы формировались из «зондеркоманд», агентуры гестапо, полицейских формирований и под видом советских военнопленных, бежавших из лагерей, переходили на сторону Красной Армии. Они начали активную работу в тылу Красной Армии уже с конца 1944 года.

Такие проверки, как считали многие партизаны, были суровой необходимостью. Хотя уже в шестидесятые годы, да и сейчас, пытаются осудить эти действия, приписав их мифическому «культу личности», превратив эту компанию в действие какой-то средневековой нечистой силы. Что ни здравствуйте, то – «культ личности», что ни до свиданье, то – «Бериевские методы». – Как говорил тогда отец: «Вот увидишь, с помощью этого мифического «культа личности», и постоянной, тенденциозной критики прошлого, мы поможем нашим врагам довести нашу страну до полного развала».

Тем более, в тот период в Словакии ни личности, ни культа просто не было, а действовали коалиционные силы СНВ, зачастую не дружественные Советскому Союзу. Но Советское Верховное командование всегда поддерживало СНВ, на всех этапах его развития. Многие бойцы, в том числе и И.К. Балюта, были беспартийными, но вели активную вооруженную борьбу под знаменем социализма и коммунизма.

Уже позже, доказав свою правоту, не без помощи своих товарищей, он приходит к выводу о необходимости вступления в ряды коммунистической партии, и вступает в неё в 1963 году. Будучи уже в годах, работая мастером, он понимал, что недостаток образования никаким жизненным опытом не заменишь, и занимался самообразованием, продолжал внутренне расти, выражая свои стремления искусством живописи. Но живопись, хоть он и оставил несколько неплохих полотен, не удовлетворяет его. Он поступает учиться в техникум и оканчивает его, после чего назначается начальником ОТК.

Перед ним всю жизнь стояло письмо его соратника по партизанской борьбе, Петра Бабея, который считал, что главная его заслуга в том, что он остался верен

коммунистическим идеям, несмотря на все жизненные трудности – идеям, ради которых он и начинал организацию партизанского движения. Главное, чего хочет Иван Кононович на склоне лет, добился того, чтобы его товарищи по борьбе, там, в Словакии, знали, что он, Советский Человек, не только не предавал их, но и не мог быть предателем. А вся эта затея нужна была тем силам, которые добиваются разрушения великой идеи славянского единства. И он не только восстанавливал своё доброе имя, но и доброе имя своей Великой страны, которое уже тогда старались опорочить некоторые силы в Чехословакии. Их циничная агентурная деятельность не может знать границ морального падения.

В Братиславе был воздвигнут памятник, изображавший безымянного воина, прототипом которого был И.К. Балюта. Этот памятник символизирует Словацкое Народное Восстание. Его воздвиг скульптор Йозеф Костка по рассказам многих основателей партизанского движения в Словакии, хорошо знавших И.К. Балюту.

Именно период конца 1944 года был наиболее активным периодом в политике Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина, по реализации идеи создания блока славянского единства. И именно в этот период буржуазные силы в СНВ и спецслужбы союзников, думающие о будущем послевоенном развитии Восточной Европы, стараются работать на раскол славянского единства. И эта цель ими достигается уже сейчас, в период перестройки и реформ. А тогда, когда были живы люди, одержавшие Великую победу, им это не удавалось.

После войны Балюта И. К. обращается в советские органы за помощью в восстановлении своего честного имени там, в Словакии. Но получает ответ:

– Что советские органы ни против него, ни против пятерки его товарищей никаких обвинений не выдвигали. Расследование надо вести в самой Словакии. Балюта приходит за советом к своему старому знакомому и руководителю Н.П. Моисеенко, и они вместе начинают систематизировать и публиковать материалы по партизанскому движению в Словакии.

Понимая, что дело носит международный характер и имеет глубокие корни, Моисеенко Н.П. обращается в ЦК КПСС, к своему старому товарищу секретарю ЦК КПСС А.П. Кириленко. Дело сдвигается с мертвой точки, и наши органы получают возможность вести работу в городах и селах Словакии.

Обвинения в связях с гестапо не находят подтверждения и там, имя Балюты И.К. и его товарищей полностью реабилитируется. Этим делом занимается ЦК КПС, Кошицкий Обком КПС и назначенная им комиссия. Но дело всё равно всячески затягивается. И Иван Кононович пишет с горечью, письмо полное упрёков – Ф. Спишак. На что получает ответ:

– Дорогой Ванюша, мы предпринимаем всё от нас зависящее по общественной линии. Я, Стефан Кубик, Плахта и Майер написали открытое письмо к официальным органам, чтобы ускорить рассмотрение дела и опубликовать опровержение тем измышлениям, которые были опубликованы в нашей прессе и литературе. Мы и Владо Волко оставались честными до конца, поэтому, в определенный период, нас и оттолкнули от власти и увели в тень, но мы всё равно оставались при своём мнении и оставались честными перед своей совестью.

– Да, ты пишешь о виновности Улицая и Розалии Зарембовой. Что касается Фердинанда Улицая, кажется из Кошиц, ты конечно прав. Многие наши товарищи настаивали на его допросе и выяснении всех нюансов, но он, в этот период, сильно болел, а в отношении него дело тормозилось не подвластными нам силами. А относительно Розалии Зарембовой, которая после войны была на ответственной партийной работе, хочу сказать, хоть и многие наши партизаны осуждают её в этом деле, но многие считают её преданным товарищем. Ведь она, во время войны, была агентурным курьером и вела разведку в нашу пользу.