Эпоха стального креста

Глушков Роман Анатольевич

Век Хаоса – век тотального безвластия и кровавых междоусобиц – сменяла новая эпоха, в которой вечные надежды человечества на божественную справедливость и долгожданный порядок наконец должны были исполниться.

Так зарождался современный мир.

Так наступала Эпоха Стального Креста...

3

«– Добрый вечер, Данс, – сказал доктор и кивнул головой. – Добрый вечер, друг Джим. Какой попутный ветер занес вас сюда?»

Р. Л. Стивенсон. «Остров Сокровищ»

Анже встретил нас на рассвете закрытыми городскими воротами. Оглушительная сирена головного

«самсона» привела в чувство спящего привратника, и он, минуту поразглядывав через смотровое окошко нашу кавалькаду мутными с похмелья глазами, наконец просек, кто предстал перед ним в столь ранний час. Извиняясь и кланяясь, страж поспешно распахнул деревянные створки.

И без того редкие в это время суток горожане старались побыстрее убраться с улицы, лишь завидя черную автоколонну Корпуса.

Я и брат Михаил следовали сразу за первой машиной – монстромобилем-внедорожником «самсон» с чудовищными, в рост человека, колесами – на моем командирском «хантере», массивном и приземистом. Следом за нами двигалась пара седельных тягачей, ведомых уже упоминавшимися братьями не только по службе, но и по крови, Ярво и Самми. Трейлер одного из них раскачивал сейчас в гамаке спящего без задних ног магистра Виссариона. Хитрая старая бестия предпочитал гамак нарам, умудряясь высыпаться даже при движении. Джером наверняка бодрствовал – для таких крупных представителей дьяконовского сословия гамаки еще не изобрели. Во втором трейлере тряслись невыспавшиеся и угрюмые бойцы моего Одиннадцатого отряда. Тыловое охранение велось на другом «самсоне».

Команды этих джипов-мутантов состояли из трех человек: двое в кабине и один за турелью автоматической двадцатимиллиметровой пушки, с вращающимся блоком из шести стволов, полностью занимавшей кузов автомобиля. Именовалось орудие соответственно своей скорострельности – «вулкан», – но охотничий народ окрестил смертоносный агрегат довольно-таки поэтично: Шестистволый Свинцоплюй. Пушки обладали большой плотностью огня и бесспорно являлись самыми вескими аргументами в защиту Одиннадцатого во всех критических боевых ситуациях. Кто знает, будь нечто подобное у миссионера брата Александра, униженного русскими под Воронежем, чем бы тогда обернулось дело с той стальной птицей...

Дорога от Анже до Нанта оказалась не в лучшем состоянии. Михаил поминутно перебрасывал ногу с газа на тормоз и упрекал то Бога, то Дьявола в некачественном ведении ремонтно-восстановительных работ:

– Как над Иовом изгаляться, так махом спелись, а как что путное совершить...

Я, управлявший машиной всю ночь от Орлеана – города, породившего много веков назад одну из величайших жертв Инквизиции, – через Тур до Анже, теперь пытался задремать. Но каждая новая выбоина сводила на нет мою очередную попытку, в конце концов вынудив оставить эту затею.

– Скажи мне, швед, – Михаил, увидев, что я открыл глаза, завел свою обычную дорожную песню, – зачем твои предки-викинги обклеивали боевые шлемы рогами? Или, может быть, они просверливали шлемы и надевали на свои собственные рога? Сам понимаешь – люди войны, как лето, так прыг на драккар и в поход, а бабы-то ваши уж больно раскрепощенные, молодые, горячие, эх... Знавал я, кстати, одну твоей, нордической породы...

Воспоминания о прошлых, настоящих и вероятных будущих своих знакомых сестрах ордена Услады Духа была любимейшей из тем дорожного трепа брата Михаила. Когда-то давным-давно Пророку Вениамину, четвертому по счету, попалась на глаза книга о существовавшем до Каменного Дождя островном государстве Япония. Прочтя ее из чистого интереса, он выделил главу об имевшемся в той стране особом женском сословии, именуемом «гейши». Гейши эти занимались обслуживанием досуга тамошних сёгунов и самураев.

Кто такие были непонятные сёгуны и самураи, Пророк уточнять не стал, а вот весьма специфическое и в некотором роде даже почетное ремесло гейш побудило его на создание ордена Услады Духа. С тех пор хорошенькие и крепкотелые крестьянские девушки имели высокие шансы прорваться во влиятельные круги общества, в прямом смысле грудью проложив себе туда дорогу.

Сестры занимали просторное здание на окраине Ватикана, где им преподавали грамоту, культуру речи, музыку, хорошие манеры и как основной предмет – некие узкоспециализированные трактаты полумифической страны Индия, через века сохраненные кем-то в качестве не иначе как фамильных реликвий. К сестрам можно было приезжать самому (главное, чтобы в кармане имелись средства для щедрого пожертвования ордену), могли приехать по приглашению и они – орден содержал парк автомобилей почти такой же, как у почтовой службы. Само собой, хорошая идея получила развитие – филиалы ордена Сестер Услады Духа появились во всех крупных городах Святой Европы.

Братство Охотников владело особой привилегией – наш страждущий после длительных рейдов дух услаждался бесплатно. То есть не совсем, конечно, бесплатно – за все платил Главный магистрат. Оценив высочайший профессионализм сестер, я, однако, был поражен незнанием многими из них даже азов Святого Писания, что при нахождении на государственной службе являлось, скажем так, дикостью. А впрочем, для практикования индийских истин горизонтально-подвижного поведения оно требовалось лишь постольку-поскольку...

Михаил продолжал говорить. Я слушал его вполуха, обозревая сонными глазами пробегающие по левую руку от нас низкие лесистые берега реки Луары.

– ...Ты его должен помнить: из Девятого отряда болгарин Григорий Цончев? Так вот, снюхался он с одной сестричкой, Аманда звать. Специалистка хоть куда, высший класс! Уж не знаю, за что ее поперли, но работала она раньше в апостольской группе услаждения. И если, говорит, их завести, Апостолов-то наших, такие болтливые становятся, просто жуть! Вот один из них ей и проболтался, как там на самом-то деле все было...

– Где было? – Мой невыспавшийся мозг соображал туго и со скрипом.

– Ты чем слушал вообще? – обиделся Михаил. – Я имею в виду Проклятого Иуду и тот Совет, когда он сбрендил!

– Ну, об этом все знают, – я помассировал кулаками закрытые глаза после очередного приступа зевоты. – Он хулил Господа, Пророка, дебоширил... Говорят, в него тогда Дьявол вселился...

– Не все так, товарищ Хенриксон, элементарно. Аманда утверждает, что нисколько Иуда не рехнулся. Возвратился он из инспекционной поездки мрачнее тучи, ходит сам не свой, все думает о чем-то, ни с кем не общается. А тут как раз бац – очередной Совет! Вызывает его Пророк с докладом, а Иуда вместо того, чтобы как обычно зад ему лизать – дескать, как у нас все хорошо, как люди довольны и счастливы и спасибо вам за ваше мудрое руководство, – говорит: «Устал я, братцы. Не могу больше терпеть это ваше грехопадение и прочее безобразие. Отпустите меня в мою родную епархию, хочу жить там со своей семьей, учить крестьян в воскресной школе...» И тому подобное...

Именем «Проклятый Иуда» одарил его Пророк. У всех святоевропейцев еще на слуху брызжущая слюной и проклятиями обвинительная речь Гласа Господнего у подножия Креста: «Братия, сыновья и дщери мои! Прогневали мы Господа своего, прогневали жестоко, ибо в наказание взрастил он в наших рядах траву сорную – изменника подлого, богохульника и еретика! Проклинаю! Именем Господа проклинаю этого иуду, предавшего нашу Веру за тридцать сребреников самому Сатане! Покаемся! Покаемся все как один, ибо противление покаянию бедами великими грозит!..»