Эра Огня 5. Мятежное пламя
Шрифт:
— «Мы сами — Огонь», — прочитал я. — Вот как...
— Так они сказали, я сама слышала, — кивнула Авелла.
Я почувствовал, как над моей головой Натсэ потянулась к Авелле. Да уж, мне тоже стало не по себе. Пережить такое... Хорошо, что никто не погиб. Нет, это не просто хорошо, это — чудо. А теперь мне придётся столкнуться с тем же самым. И не просто столкнуться, а...
— Натсэ, — оторвал я взгляд от страницы, — можно задать тебе один неприятный вопрос?
— Наверное, нужно, раз ты интересуешься, — пожала
— Это насчёт рабского ошейника. Когда его на тебя надели, у тебя заблокировались магические способности, правильно?
— Не совсем, — покачала головой Натсэ, поморщившись от неприятных воспоминаний. — На магов нечасто надевают ошейник, как раз потому, что магию он не блокирует, и раб получается весьма сомнительный. Мне сначала поставили чёрную метку — вот она заглушает магию, даже магическое сознание. И её сделали «отсроченной», завязав на ошейник.
— То есть, — заинтересовалась Авелла, — какую-то свою функцию метка выполняла только когда ошейник снят?
— Ну да, самую весёлую, — усмехнулась Натсэ. — Извещала «изначального хозяина», что раб на свободе. Я потому тогда так быстро и сбежала. Боялась, что Магистр придёт за мной в крепость, и ты сможешь пострадать. Я ведь не знала, что ты сам полезешь в петлю. Если б знала — не убегала бы.
— Если бы ты не убежала, — вставила Авелла, — мы бы сейчас не были вместе. Наверное, всё к лучшему.
— А где можно достать ошейник? — продолжал я, не позволяя разговору скатиться в романтику. — Ну... Если быть точным: можно ли достать ошейник на Материке?
Авелла пожала плечами, а Натсэ сказала:
— Морт, ошейник — это просто полоска кожи и руны, вычерченные на ней. Достать — не знаю, сделать... Ну, я могу сделать, или могу научить тебя, как сделать.
— Можно взять собачий ошейник, — сказала Авелла. — И начертить руны на нём.
— Можно и так, — согласилась Натсэ. — А зачем тебе?
— Так, — уклончиво ответил я. — Есть одна идейка. Мы это сможем сделать до утра?
Натсэ, вздохнув, соскочила с подлокотника:
— Пойду поищу ремень...
Я как раз успел дочитать описание сражения. Чудовищная скорость, сила, безлимит на магический ресурс, огненный смерч... Впечатляло. Как и то, что магические удары по красоткам отжирали ресурс атакующего мага. Практически как тот самый туман в Дирне. И это была лишь малая часть того, с чем придётся столкнуться...
— Самое страшное в них, — сказала Авелла, когда я отложил записи, — то, что не попало в отчёты. Они улыбаются, дружелюбно смеются, совершенно искренне, но при этом убивают тебя. Это совершенно точно не люди. Ну, или люди, но с совершенно одинаковой болезнью головы. Мне эти улыбки будут всю жизнь сниться... — Она содрогнулась.
— Готово, развлекайся. — Натсэ вошла в гостиную и бросила мне на колени свёрнутый петлёй кожаный ремешок. На внутренней его поверхности
— И что?.. — Я взял ошейник, покрутил его, поднёс к горлу. — Просто надеваешь, и...
Натсэ подлетела ко мне, будто трансгрессировав сквозь воздух. Одной рукой сжала запястье, другой — горло.
— Это тебе не шутки, понял?! — прорычала она с неожиданной злостью. — Отнесись серьёзно. Наденешь себе на шею — станешь своим рабом навсегда, никто не спасёт.
— Да я и не собирался...
— Вот и не собирайся. — Натсэ отпустила меня. Я, морщась, потёр горло рукой. — Касательно твоего вопроса. Да, просто надеваешь на шею, и всё. У тебя в Магическом сознании появится запись о появлении нового раба.
— А разве не требуется согласие того, на кого надеваешь ошейник? — простодушно спросила Авелла.
Натсэ посмотрела на неё:
— Прости, что?
— Ну... — Авелла смутилась. — Ганла добровольно пошла в рабство. Тавреси. И ты...
Натсэ грустно улыбнулась:
— Чтобы законно продать раба — да, нужно в какой-либо форме его согласие. Потому что у тебя в любой момент могут спросить бумаги. А бумаги торговец подписывает только тогда, когда ошейник надевается в его присутствии, добровольно, и там ещё должна быть подпись будущего раба, или его представителя. Для открытых торгов торговец не возьмёт непонятно кого.
— Но ведь на тебя не было никаких бумаг, — вспомнил я.
— Были. Их забрала Талли, хранила у себя.
— А на Ганлу — папа забрал, — вспомнила Авелла.
— А Тавреси? — не сдавался я.
— А Тавреси ты сразу на хранение сдал, — напомнила Натсэ. — Документы остались у толстяка. Потом он, наверное, передал их Ямосу — я не следила. Так, всё, уже двенадцатый час. Спать!
Мы поднялись в спальню, легли в свою огромную кровать. Авелла погасила свечи, подув на каждую.
— А что, — спросила она, устраиваясь рядом со мной, — рабов продают и без документов?
— Продают, — отозвалась Натсэ. — Это — целый мир, о котором тебе лучше не знать. Да и никому лучше его не касаться даже трёхметровой палкой. Мне сильно повезло, что Магистр решил продать меня официально. Наверное, вспомнил всё же, что я была его дочерью.
Голос у неё задрожал, не то от гнева, не то от боли. Я приобнял её, погладил. Натсэ сперва прильнула ко мне, потом отпрянула.
— Так, стоп, — заявила она.
— Почему стоп? — удивился я.
— Потому что после любви у мужчин наступает упадок сил и апатия, снижается способность к концентрации. А тебе с утра на охоту. Всё, я сказала! — Она шлёпнула меня по руке. — Спать. Потом, когда вернёшься.
Я нехотя повернулся на спину, уставился в потолок. Вот ведь блин... Нет, ну так-то она права, конечно. Особенно учитывая то, сколько у нас времени обычно занимает эта самая любовь.