Эра Огня 5. Мятежное пламя
Шрифт:
— Пока, папа!
Авелла издала какой-то звук. То ли писк, то ли стон.
— Это ничего не значит, — поспешила объяснить смущённая Боргента. — Она всех так называет, просто выучила слово, и...
— Мама! — Маленькая Талли повернулась к Боргенте и обхватила руками её колени.
— Так, — откашлялся я. — На чём я там остановился? А, да. Три!
***
Мы приземлились в южной части, недалеко от рынка. На рынке, похоже, наступил самый час-пик, но стоило отлететь на сотню метров, как улицы поразили своей пустотой.
— Тут раньше маги
— Или уважают, — сказала Натсэ. — Насколько мне известно, в Тентере маги и простолюдины жили очень мирно и взаимовыгодно. Не думаю, что все тут так уж рады переменам.
Я приземлил нас в укромном закутке, окинул Огненным взглядом всё вокруг, не обнаружил ни одной живой души. Снял невидимость.
— Идём к рынку, — тут же решила Натсэ. — Если нужно узнать, чем дышит город, лучшего места не найти.
Мы пошли. Звуки шагов звонко разлетались и порождали эхо. Красивые каменные дома смотрели на нас мёртвыми окнами. Много где виднелись следы пожаров. Впрочем, не пожары это были... Я представил, как Дракон носится над городом плюясь огнём в жилища магов. Н-да, тот ещё апокалипсис.
— У нас ведь есть время, да? — спросил Зован.
— Ну, хотелось бы уложиться до темноты, — заметил я. — А чего ты хотел?
— Это быстро.
Он свернул на широкую улицу, мы — за ним. Натсэ молчала. Я знал, что она, прислушиваясь к каким-то своим странным чувствам, «слушает» город. Пытается его понять.
— Натсэ, — вдруг осенило меня. — А вот эти твои умения... Ну, то, что ты ощущаешь города, дома. Или чувствуешь взгляд. Ты уверена, что это — не магия?
— Уверена. — Натсэ с удивлением посмотрела на меня. — Я — маг Земли. Там даже близко таких заклинаний нет.
— А помнишь, как я управлял Гетаиниром? Что это, по-твоему, за магия?
— Воздух? — Натсэ пожала плечами. — Пятая Стихия?
Я покачал головой:
— Нет... Это — то, чему я научился в так называемом клане Людей.
— Ты так толком и не рассказал о нём.
— Всё не до того было... Но послушай! Ведь ты, наверное, тоже способна к такой магии. Все твои способности — они оттуда. Помнишь, как мы бежали из моей школы? Ты точно знала, куда идти. Хотя вся Стихийная магия у нас в том мире не работала. Это было что-то другое.
Натсэ хмыкнула.
— Ну... Я тоже об этом думала. Когда Миш-ка привёл меня к твоему дому, мне хватило минуты, чтобы понять — тебя там нет. Я ещё удивилась... Никогда так явно не чувствовала дом. Со всеми его жильцами. Я и в городе тебя чувствовала с самого начала!
— Вот видишь! Ты лишилась Стихийной магии, и у тебя начала сильнее развиваться магия Души. Наверняка Старик тоже таким образом чувствует. Так он нашёл меня. И потому был уверен, что с вами всё в порядке. И меня сумел убедить...
— Так они это называют? — заинтересовалась Натсэ. — Магия Души?
— Да, идиотизм, знаю. Но у меня в магическом сознании ещё глупее: я — «Абсолютный маг».
— Не так уж глупо. Звучит солидно.
—
— И как они тебя учили?
Я вспомнил голую Сиек-тян на берегу реки. Хм... Ну да. Интересно, как они меня там учили?..
— Эй, — позвал Зован. — Глядите сюда.
Здесь дома были с садовыми участками, причём, весьма большими. Зован толкнул одну калитку и ступил на заросшую сорной травой тропу. Пошёл к дому.
— И что мы здесь делаем? — проворчала Натсэ, двигаясь следом.
Я тоже ничего не понимал.
К дому Зован не пошёл, свернул куда-то. Мы пошли по совсем уже незаметной тропке. И остановились у колючих кустов крыжовника (как мне подсказал Ардок). Зован присел.
— Если не знать — и не увидишь, — сказал он. — Но тут, внизу, под ветками, легко проскользнёт ребёнок, не ободравшись. Там она часто пряталась. Сидела и молча плакала. Приучилась так лет с трёх, наверное, чтобы не находили. Но я однажды нашёл. В тот день отец разозлился на неё не на шутку. Она вылетела из дома, убежала в сад и просто исчезла. Через час послали на поиски слуг. Через два искали уже все. А нашёл — я. Мы там просидели ещё около часа. Я уговаривал её выйти, она отказывалась, говорила, что умрёт здесь. Можешь себе представить, Морт, каково это — когда пятилетняя девчонка на полном серьёзе говорит, что ей не хочется жить? Она — не такая, она — неправильная. Она — позор рода Кенса. И всё, на что она может рассчитывать, — это выйти замуж за какого-нибудь наследника высокого рода. А их у нас на примете было... Не так много, в общем. И все гораздо старше неё.
Он помолчал, глядя на крыжовник, сорвал ягоду, повертел её в руке.
— Странно то, что белянку нельзя было не любить. Достаточно на неё взглянуть, и ты сразу понимаешь, что она — чудо. Но само это чувство страшно раздражало. Моего отца. Меня. Я любил сестру и ненавидел одновременно. Но в тот день я вдруг представил, что она действительно умрёт здесь, под кустом. Сказать, что мне стало страшно — ничего не сказать. Я ведь сам был сопляком. И я упросил её выйти и терпеть дальше. А она взяла с меня слово, что если... В общем, когда всё зайдёт совсем далеко, я женюсь на ней и заберу отсюда навсегда. Дурацкая детская клятва. Она бы забылась. Но потом... Сотни, тысячи раз, когда я, забывшись, как мой отец, срывал зло на белянке, она терпела, терпела, а потом тихо спрашивала: «Ты всё ещё обещал?». И я вспоминал.
Я молчал, не зная, что сказать. Молчала и Натсэ. Было такое чувство, словно мы стоим перед могилой, где похоронено детство. Детство Авеллы, детство Зована.
Зован бросил ягоду в рот, прожевал её, проглотил.
— Вряд ли она хотела бы здесь ещё раз оказаться, — сказал он. — А вот я, кажется, только для этого и рвался в Тентер.
— Хочешь зайти в дом? — спросил я.
— Нет, ни к чему. — Зован медленно покачал головой. — Я хочу, если будет такая возможность, перед уходом сжечь это место дотла.