Эрдейский поход
Шрифт:
– Сдохнуть за Западными хребтами, – зло прошипела половчанка.
– Я уже просил тебя – не каркай, – повысил голос Всеволод.
Малосильные колдуньи вроде этой не способны предвидеть или призывать будущее. Но внести смуту в человеческое сердце смогут и они.
А ведьма опять улыбалась.
– Не каркай, – еще раз с нажимом повторил Всеволод, – иначе я уйду и оставлю тебя наедине со своим спутником, который никак не может убрать руку со своего оружия.
Взгляд Всеволода, а следом и взгляд старухи скользнул по длани
– Он на дух не переносит все ваше колдовское и ведьмовское племя. В его родных краях таких, как ты, принято сжигать на кострах. И он не верит ни единому твоему слову.
– А ты? – Старуха прищурила и без того узкие глазки. – Ты готов мне поверить, урус-хан?
И тут же ответила себе сама:
– Раз все еще торгуешься с беспомощной старухой – значит, веришь.
Снова – смех-карканье под темными войлочными сводами.
Вообще-то эта торговля с несговорчивой половецкой шаманкой была Всеволоду крайне неприятна. Но...
– Ты выжила там, где другие гибнут. А я обычно верю тем, кто выживает.
– И ты не страшишься обмана обманувшей смерть?
– Нет. Ты первой заговорила о плате. И ты не солжешь мне, если мы придем к полюбовному соглашению. Приняв дар за свою помощь, ты станешь его заложником. А коли обманешь – твоя и без того невеликая сила истощится.
– Тебе многое известно, урус-хан, – подняла брови шаманка.
– У меня был хороший учитель.
– Очень хороший, – согласилась она.
– Конечно, ты можешь ничего не говорить и не брать никаких подарков. Тогда мы уйдем ни с чем. Но и я не стану препятствовать тому, кто захочет ненадолго задержаться в твоей юрте.
Всеволод еще раз взглянул на Конрада.
Старуха насупилась.
– У нас мало времени, и я больше не собираюсь терять его здесь понапрасну. Так что решай, старуха. Только быстро. Мы еще можем договориться. За слово, останавливающее ночных оборотней, я дам тебе пищу, одежду, оружие и броню. Но воинов у меня просить не смей.
– Тогда – коней, – глухо произнесла шаманка.
– Что?
– Тогда дай мне коней, урус-хан, чтобы я могла впрячь их в повозку, погрузить юрту, собрать вещи и отправиться на поиски более спокойных мест, если такие еще есть в этом несчастном мирр.
Всеволод поморщился:
– Кони нам тоже нужны. Мы спешим...
– Знаю – за Западные горы. Но, боюсь, без моего слова вы далеко не уедете. Даже если ночные демоны-волки не доберутся до твоих воинов, они растерзают твоих коней. А без коней вам не спастись от других демонов тьмы, алчущих не мяса, но крови. Подумай об этом, урус-хан. Хорошенько подумай, прежде чем умертвить вредную старуху.
Всеволод сжал кулаки:
– Сколько коней тебе потребно?
Глаза шаманки загорелись.
– Сколько пальцев на двух руках – столько.
Она растопырила перед его лицом сухие пальцы с длинными желтыми ногтями.
– Ведьма, в своем ли ты уме? Ты
– Я родилась и выросла в степи. Я с детства приучена обращаться с любой скотиной.
– Но не с боевыми конями. Ты колдунья, а не воин. И дряхлая старуха притом.
– Хорошо, дай не боевых. Дай мне десять загонных или вьючных коней.
– Нет, – покачал головой Всеволод. – Столько я дать не могу – даже не рассчитывай. Подарить тебе десять коней – значит, спешить десять человек или оставить весь десяток без припасов в дороге. Ты получишь двух. Впряжешь их в повозку. Этого достаточно, чтобы сняться с места и отправиться в путь. Кроме того, я оставлю при конях дорожные сумы с зерном и пищей.
– Шесть коней, – поджав губы, потребовала старая половчанка. – Дай мне шесть коней, урус-хан.
– Мне надоело торговаться с тобой, ведьма! – Он в самом деле терял терпение. – Или ты надеешься, что в этих безлюдных степях появится кто-то еще, кто предложит тебе большее?
– Четыре коня! Дай четырех!
– Два. Я уже сказал тебе.
– Три! На меньшее я не соглашусь, урус-хан.
Всеволод повернулся к выходу. Бросил на пороге:
– Уезжаем. Конрад, если хочешь, можешь остаться. Догонишь.
Говорил по-русски. Чтоб упрямая ведьма все поняла правильно. Она поняла.
– Постой, урус-хан, – донеслось сзади, из полумрака, когда Всеволод уже опускал за собой полог юрты. – Я приму твой дар.
Это были слова, которых он ждал. Всеволод вновь вступил под войлочный полог.
Сакс к тому времени уже успел обнажить сталь.
Шустрый малый...
– Конрад, подожди, – попросил Всеволод. Тевтон опустил оружие.
Старуха сидела неподвижно, уставившись на закопченные камни мертвого очага. Под сухой пергаментной кожей половчанки ходили желваки.
Всеволод опустился на землю с противоположной стороны очага.
– Я вижу, ты совсем не боишься меня, урус-хан, – сварливо и, кажется, даже обиженно сказала ведьма.
– Нет, – Всеволод не смог сдержать улыбки, – тебя – нет. Ты слишком слаба. В тебе нет той колдовской силы, которой следует опасаться. А то, что есть, не причинит вреда. Я прошу защитного слова не от тебя, старуха, – от других. От оборотней-волкодлаков.
– Не от меня... – вздохнула шаманка, – от других...
Она немного помолчала.
– Что ж, пусть будет по-твоему, урус-хан. Сними боевую перчатку и дай мне свою руку.
– Это еще зачем?
– Я должна знать, в чьи руки отдаю защитное слово.
Всеволод недоуменно пожал плечами, но все же протянул шаманке левую руку. Пальцы старой половчанки – сухие и шершавые, будто ветки сломанного мертвого дерева, тронули его длань...
Неприятное вышло прикосновение.
...Тронули и отдернулись.
– Что такое? – нахмурился Всеволод.
Она ответила не сразу.