Эрдейский поход
Шрифт:
Полонянин замотал головой. И заикаться стал сильнее – теперь уже на каждом слове.
– Т-т-там н-нет б-безопасных п-п-путей. Т-т-там – т-только с-с-смерть. С-с-смерть...
– И тем не менее... Спрашиваю в последний раз: проведешь?
Хайдук улыбнулся улыбкой безумца. И – вдруг – перестал заикаться. Совсем. Будто что-то преломилось в нем. Будто враз обрубили что-то.
– Нет, – твердо, со спокойным достоинством обреченного, ответствовал разбойник. – Лучше умереть здесь, чем возвращаться в проклятые
Он сейчас говорил правду, этот перепуганный душегуб: смерть здесь для него действительно была предпочтительней. Эх, не повезло с полонянином! Никудышный из него выйдет проводник. Никчемный совсем. Конрад все-таки был прав: пленный хайдук им не помощник. Не поведет он туда, откуда бежала вся его шайка.
Что ж, значит, такой проводник им без надобности.
– Ладно, будь по-твоему, лиходей. Хочешь умереть здесь – умрешь. Золтан, он – твой.
Всеволод отошел, повернулся спиной.
Хватит. Сегодня на кровь он уже насмотрелся.
Всеволод слышал, как отточенная шекелисская сталь со смачным хрустом ударила в человеческую плоть. С таким же звуком она входила и в бледное тело упыря. Только нечисти несеребрёная сталь вреда не причинила. А вот человеку...
Всхрип казненного, глухой стук падающего тела. Шуршание камня, недолгая агония. Все.
Отчего-то Всеволод был зол. Жуть как зол. И было на ком... на чем выместить эту прущую из самого нутра злость. В сердцах, что было сил, он пнул упыриную голову. Голова – зловонная, размякшая, совсем уже оплывшая от солнца – поскакала потрепанным мячиком, оставляя на камнях темные влажные следы и куски слезающей плоти.
Сегодня погиб только один упырь. А сколько людей нашло свою смерть? Воины Золтана. Крестьяне-сбеги. Лиходеи-хайдуки. Конечно, большая часть народу пала не от когтей и зубов нечисти. Большая часть попросту перебила друг друга. Но разве это столь важно? Важно иное. Конечный результат. Один упырь и десятки людей. Мертвых. Оставалось надеяться, что в Серебряных Воротах будет все же вестись обратный счет. Если, конечно, тевтонский замок еще стоит. Если не пал, как каркал, угорский разбойник.
– В седла! – приказал Всеволод.
Он повернулся к начальнику перевальной заставы – тот медленно и задумчиво вытирал меч, посредством коего только что свершилась скорая казнь разбойника.
– Прощай, Золтан. Только... – Всеволод запнулся.
– Что? – спросил шекелис.
– Скажи правду, Золтан. Как на духу скажи. Хотя бы сейчас...
– Что? – повторил свой вопрос Золтан.
– Кто выпустил тварей темного мира?
– Это мне не известно, – сухо ответил угр. – Многие винят в том шекелисов...
Взгляд Золтана, брошенный в сторону Конрада, был подобен уколу копья.
– ...Но лишь потому, что мой народ издавна известен горячим и непримиримым нравом, и у нас в
Золтан смотрел прямо, не опуская глаз. Всеволод верил.
– Что ж, ладно, не поминай лихом, Золтан Эшти.
Воевода русской сторожной дружины вскочил в седло.
– Куда вы сейчас? – хмуро поинтересовался Золтан. – Каким путем поедете?
– Куда мы сейчас, Бранко? – Всеволод глянул на волоха. Он вроде пока тут за проводника.
– К ближайшему тракту, – ответил Бранко. – Самой короткой дорогой. Потом – к Сибиу. А уж оттуда до орденской комтурии рукой подать.
Глава 38
...Шекелисы нагнали их под вечер, когда дозоры уже подыскивали место для ночлега. Золтан и полтора десятка всадников со сменными лошадьми – вся перевальная застава была в сборе. Впереди угорского отряда бежал, высунув язык, крупный белый пес. Видимо, Рамук снова указывал дорогу. Подле Золтана скакал Раду – с мечом на боку, с цимбалой, туго увязанной в кожаном мешке, за спиной.
Ни о чем расспрашивать Всеволод не стал – а к чему? Просто кивнул приветливо. Золтан тоже объясняться не спешил. Чуть заметно склонил каску с пером да звонко тряхнул поводом – прочной цепочкой из крепких звеньев. Остальные гордецы-шекелисы тоже молчали, сбившись в кучку. Пару верст проехали, так и не проронив ни слова. Потом Золтан все же не выдержал – заговорил.
– Вот, к твоей дружине, русич, решил-таки примкнуть. Нечисть бить...
– Я рад, – честно признался Всеволод. – Милости прошу.
– Думал всё, пока мертвых своих хоронил, – словно не слыша его, продолжал Золтан. – Ну и надумал... Казну нашу и все добро хайдукское мы упрятали под завалом, заставу покинули. Прав ты, нет никакого смысла ее нынче оборонять. Да и не удержать нам Брец-перевал, когда стригои попрут.
Золтан оглянулся назад – на своих ратников, добавил:
– Идти за собой я никого не неволил – все, кого видишь, сами вызвались. Никто нечисти не убоялся. Клинков вот только с серебряной насечкой, что против стригоев пригодны, у нас нет...
– Оружие дадим, – кивнул Всеволод. Оружие было. Взяли кое-что с собой в поход про запас. И от павших в валашских землях дружинников тоже осталось...
– Я ведь так и не заплатил тебе пошлину за проезд, Золтан Эшти. Вот и сочтемся. Мечами.
Шекелис кивнул. Сказал серьезно:
– Хороша плата – принимаю. Но с одним условием: это – за проезд в оба конца. На Русь будете возвращаться беспрепятственно и беспошлинно. Когда нечисть одолеем.
– Когда одолеем, – повторил Всеволод. Будто подтверждая договор, глухо и раскатисто гавкнул Рамук.