Еретическое путешествие к точке невозврата
Шрифт:
Открылась дверь напротив и в коридор выглянул недовольный, заспанный гном.
– Почему с утра в замке шум, гам, роняют железо на камни, орут, бегают, а теперь ещё и целуются в коридоре, да ещё прямо у меня под дверью?! Могу я хоть раз спокойно выспаться?! – заворчал он, разглаживая всклокоченную бородёнку.
Вольфгер поставил девушку на пол и склонился в придворном поклоне:
– Тысяча извинений за то, что осмелились нарушить сон почтенного гнома. Но дело в том, что оный гном соизволил продрыхнуть нападение на замок, которое
Ута фыркнула.
С Рупрехта разом слетел сон:
– Что-о?! На замок напали? Кто? Почему меня не разбудили? – завопил он.
– Извини, не успели, – ухмыльнулся Вольфгер, – некогда было, пришлось атаку отбивать.
Гном опустил глаза и вдруг заметил, что стоит перед девушкой в исподнем. Ойкнув, он метнулся в комнату и захлопнул за собой дверь.
Вольфгер и Ута переглянулись и дружно рассмеялись. Вольфгер вдруг почувствовал, что утреннее напряжение отпустило его, и он успокоился.
***
– Господин доктор, вы знаете этого человека? – спросил Берлепш.
Лютер, кутаясь в тёплый плащ, тяжело поднялся с табурета, услужливо принесённого для него в подвал солдатом, подошёл к пленному и заглянул ему в лицо. Тот попытался плюнуть, но во рту у него пересохло, и Штюбнер смог только пожевать губами.
– Нет, я не знаю его, – равнодушно сказал Лютер, вновь усаживаясь на табурет.
– А он утверждает, что учился у вас, – с ехидцей заметил капеллан.
– Возможно, – пожал плечами Лютер, – у меня многие учились. Обычно учителя запоминают свой первый выпуск, а потом в памяти остаются только лучшие и худшие, но даже их имена и лица забываются. Как зовут этого человека?
– Он утверждает, что его зовут Марк Штюбнер, – ответил капеллан, заглянув в протокол допроса.
– Хм… Штюбнер… Да, кажется, был у меня студиозус с такой фамилией, но кто он и что он, не помню совершенно, увы… Господин комендант, я удовлетворил ваше любопытство? Я бы хотел вернуться к своим занятиям. Утренние часы, знаете ли, самые плодотворные…
– Одну минуту, герр доктор, если позволите, – сказал комендант, – только один вопрос пленному.
Он обернулся к Штюбнеру:
– Зачем ты и твои люди напали на замок?
– Я хотел убить вот этого, – Штюбнер мотнул головой в сторону Вольфгера, – и его спутников, а также, если повезёт, и этого вот попа.
– Что ты сказал? – с изумлением воскликнул Лютер, – повтори! Ты хотел убить меня? Но за что? С какой целью?
– Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками.
И будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные они сокрушатся, как и Я получил власть от Отца моего.
И дам ему звезду утреннюю, напыщенно молвил пленный. [81]
81
Откровение
– Что он говорит? – удивлённо спросил Берлепш, – бредит, что ли?
– Нет, это не бред. Штюбнер цитирует Апокалипсис, – пояснил Лютер, повернулся к пленному и спросил:
– Так ты анабаптист?
– Да, я исповедую повторное крещение, ибо первое, принимаемое в младенчестве – от диавола. Спасение обретут только вновь крещённые, ибо грядёт, грядёт светопреставление, и земля уже корчится и содрогается под тяжестью шагов того, кому дано судить. Слышите Егошаги, вы, нечестивые?!!
– За что ты хотел убить доктора Лютера? Ну, отвечай! – с угрозой сказал комендант, – не то…
– Римская католическая церковь – вавилонская блудница, кубло антихристово. Кто будет уязвлять её жезлом железным, тот будет спасён, пред тем откроются врата Царствия Небесного! Так угодно Ему, так написано в святой книге!
– Так значит, это ты и твои люди предали лютой смерти монахинь из монастыря под Виттенбергом? – подался вперёд Вольфгер.
– А как же, мои! И этого, и ещё других. Увидишь попа – убей его! Увидишь монаха или монашку – убей! Так угодно Господу!
– Лжёшь, дьяволов выблядок! – неожиданно мощным голосом, заполнившим весь подвал, выкрикнул Лютер, обличающе вытянув руку в сторону пленного. – Лжёшь, червь в гноище, смрадная свинья, пожирающая свои нечистоты! Бог есть любовь! Господь никогда не требовал убивать!
– Ну да, – ухмыльнулся Штюбнер, – это ты студиозусам своим рассказывай, а вот Гуса кто спалил, а? Что молчишь? Так я скажу: попы! Инквизиция, псы господни! Да тебя самого чуть не сожгли! А Крестовые походы на чьей совести? Или неверные уже и не люди вовсе?!
Вольфгер вздрогнул: в голосе связанного, избитого человека звучало столько силы, страсти и фанатичной убеждённости в своей правоте, что барону на секунду показалось, будто все они – подсудимые, а Штюбнер – обвинитель.
Голос Берлепша, прозвучавший сухо и скучно, развеял наваждение:
– Святой отец, ты записал показания взыскуемого Штюбнера о богомерзком преступлении – избиении беззащитных монахинь?
– До последнего слова! – взволнованно подтвердил тот и перекрестился, – они приняли воистину мученический венец!
– Позвольте мне, господин комендант, – сказал Вольфгер.
Берлепш кивнул и отошёл в сторону, пропуская барона.
Вольфгер наклонился над Штюбнером и заглянул ему в лицо. Тот смело встретил взгляд.
– Почему ты хотел убить меня и моих спутников?
– Я должен был отомстить за гибель моих духовных детей.Ты и твой приплюснутый дружок убили их. За это полагается смерть. Монах подвернулся под руку случайно, а девок твоих мы бы не тронули. Наверное…
Вольфгер подавил жгучее желание ударить Штюбнера и, с трудом сдерживаясь, задал следующий вопрос: