Еретическое путешествие к точке невозврата
Шрифт:
– Десятник!
Тот с трудом оторвал взгляд от стола, по которому катались игральные кости:
– Чего надо?
– А вот сейчас узнаешь, чего! – начал терять терпение Вольфгер.
Десятник услышал в голосе вошедшего что-то нехорошее, вгляделся в фигуру человека, который стоял в двери против света, и вскочил, как будто его в обширный зад ужалила гадюка.
– Ваша милость… Чего изволите?
– Изволю, чтобы городская стража службу несла, а не пьянствовала и в кости резалась! На меня напали разбойники чуть ли не у самого въезда в город!
– Где напали? Кто напал? –
– Откуда я знаю кто, придурок! – гаркнул Вольфгер. – Банда какого-то Стрелка! Не видишь что ли, я ранен?
– А-а-а… Да-а… Стрелка… Мы сейчас.… Вставайте, парни, а ну, оружайсь!
– И куда же это вы собрались? – ехидно спросил Вольфгер, опершись о дверной косяк, – там теперь воевать придётся разве что с покойниками. Всю грязную работу мы уже сделали за вас, банды больше нет. Отправь только пару кнехтов, чтобы трупы зарыли, найдёте их на дороге.
– Сию минуту! – засуетился наконец-то пришедший в себя десятник. Гордясь своей грамотностью, он полез на полку и начал там рыться, приговаривая: «Да где же он? Был же здесь… Это не то, и это… А, вот он!» Десятник развернул свиток и начал читать по складам, шевеля губами:
– За голову Стрелка бургомистр славного града Дрездена объявляет награду в двести гульденов, каковую голову можно доставить в магистрат вместе с самим Стрелком, а такожде отделённую от тела»… Так что вы, ваше баронство, значить, того, можете награду получить. Деньги немалые, – завистливо вздохнул он.
– Моя кровь, любезный, тоже не пфенниг стоит, – надменно сказал Вольфгер. – К бургомистру я съезжу. А теперь, ну-ка, скажи, как проехать к постоялому двору «Золотой лев»?
– Значить, так, ваша милость, – начал объяснять десятник, – поедете до развилки, там ещё, изволите ли видеть, дом с флюгерком в виде этакого петуха на крыше, потом свернёте налево, проедете один квартал, потом…
– Стой! – оборвал его Вольфгер, – дашь мне человека, пусть проведёт, – и кинул десятнику гульдинер. [28]
28
Гульдинер– серебряная монета, имевшая хождение в Саксонии.
– Брунс!!! – заорал десятник, поймав монету на лету, – проведёшь господ! Эй, придурок, а ну, оставь алебарду и шлем, зачем они тебе в городе? Да шевелись ты, скотина!
Дрезден был сравнительно небольшим городом, и расположение домов и улиц в нём Вольфгер помнил хорошо, но ему хотелось обставить своё прибытие как можно более пышно. Бежавший впереди всадников кнехт, пыхтящий и погромыхивающий кирасой, привлекал внимание охочих до зрелищ горожан. У ворот постоялого двора Вольфгер одарил истекающего потом солдата ещё одной серебряной монетой, чем вызвал водопад хриплых и несуразных благословлений, отпустил проводника и въехал во двор.
Фахверковое [29] здание постоялого двора было совершенно таким, каким его запомнил Вольфгер в свой последний приезд в Дрезден. Первый этаж был сложен
29
Фахверковый дом– (нем. fachwerk – каркас) строился из деревянных, видимых снаружи балок, пространство между которыми заполнялось глинобитным материалом, кирпичом или деревом.
Навстречу ему уже бежал хозяин, на ходу стаскивая с головы поварской колпак.
Вскоре все были устроены. Вольфгер, Алаэтэль, отец Иона и Ута получили по отдельной комнате, заняв половину второго этажа, а Карл, как обычно, отказался от комнаты в господской части дома и ушёл к слугам.
Разобрав вещи и кое-как умывшись одной рукой, он спустился в общий зал, чтобы поужинать. Вскоре к нему присоединились Ута, которая привела с собой эльфийку, и монах.
– Это заведение раньше славилось своей кухней, – сказал Вольфгер, когда все расселись, – тут можно было славно пообедать или поужинать. Вон, бежит хозяин, решайте, кто и что будет заказывать. Я предлагаю молочного поросёнка.
Тут до Вольфгера дошло, что эльфийка, возможно, соскучилась по своей еде – каким-нибудь овощам или фруктам.
– Госпожа Алаэтэль, – спросил он, – а чего бы хотела ты?
– Это есть безразлично, – пожала плечами девушка. – Ты думаешь, эльфы питаются одними фруктами и пьют цветочный нектар? – Она засмеялась. – Мы едим, в общем, то же, что и вы, люди, ты же мог видеть это по пути. Домашних животных мы не разводим, но эльфы любят охоту, так же как и ваши мужчины, поэтому на наших столах не переводится дичь.
– Тогда, значит, молочный поросёнок, – сказал Вольфгер хозяину, – свежий хлеб, тушёные овощи. Насчёт вина и пива решай сам, выбери, что получше. Потом подашь сладости.
Хозяин подобострастно кивнул и убежал на кухню – отдавать распоряжения.
Дождавшись, пока он отойдёт подальше, отец Иона сказал:
– Ну, вот, мы и достигли цели нашего путешествия, что будем делать дальше?
Монах выглядел неважно – вид усталый, под глазами набрякли мешки, руки, лежавшие на натёртой воском столешнице, мелко дрожали.
– Завтра я подам в канцелярию архиепископа прошение об аудиенции, и будем сидеть, ждать ответа, – сказал Вольфгер. – Церковная машина работает небыстро, так что тебе, святой отец, придётся запастись терпением.
– Сколько же придётся ждать?
– Если архиепископ в Дрездене, пару седмиц, не меньше, а если он в отъезде, и не знаю, сколько. В любом случае, быстро к нему мы не попадём, желающих увидеть представителя римской курии в Саксонии хоть отбавляй, а принимает он в день человека по два-три, – ответил Вольфгер. – У меня в Дрездене есть ещё кое-какие дела, а вы можете заниматься чем хотите.