Еретики Дюны
Шрифт:
«Он покровительствует мне!»
Айдахо закипел гневом. Неужели Тег считает его таким болваном, которого можно поставить только на самый заурядный уровень командования? «Одним лишь голосом и отношением можно порабощать волю другого». Однако же Данкан ощутил что-то другое за этим покровительственным тоном: пластальное ядрышко, которое никак не раскусишь. Целостность… целенаправленность. Данкан отметил и проступившие слезы, и скрывающий их жест.
Открыв глаза и глядя прямо на Тега, Данкан сказал:
— Я не собираюсь быть
У Тега были четкие инструкции: «Распознать, когда гхола достигнет точки отчаяния. Ни один гхола не может этого скрыть. Это неотъемлемо от их психики. Распознать это можно по его голосу и позе».
Данкан почти достиг критической точки, молчание было теперь необходимым условием для Тега. Необходимо заставить Данкана задавать свои вопросы, выбирать свой собственный курс.
Данкан спросил:
— Ты знаешь, что однажды я думал убить Шванги?
Тег открыл рот и закрыл его, не издав ни звука. Молчание! Но этот юноша серьезен!
— Я боялся ее, — проговорил Данкан. — А я не люблю, когда боюсь, — он опустил взгляд. — Ты однажды сказал мне, что мы ненавидим только то, что на самом деле опасно для нас.
«Он будет подходить к этому и отступать, подходить и отступать. Жди, пока он не нырнет со всего размаху».
— Я ненавижу тебя, — сказал Данкан, опять поглядев на Тега. — Я вознегодовал, когда ты мне в лицо бросил: «Гхола». Но Луцилла права, нам никогда не следует сердиться на правду, даже если она ранит.
Тег потер свои губы. Желание заговорить переполняло его, но время для необратимого броска еще не наступило.
— Разве тебя не удивляет, что я помышлял об убийстве Шванги? — спросил Данкан.
Тег крепко держал себя в руках. Даже покачивание головой можно было истолковать как ответ.
— Я думал подсунуть что-нибудь в ее питье, — сказал Данкан. — Но это был бы путь труса, а я не трус. Кем бы я ни был, но я не трус.
Тег неподвижно безмолвствовал.
— По-моему, тебя в самом деле волнует, что случится со мной, башар, — сказал Данкан. — Но ты прав, мы никогда не будем друзьями. Если я выживу, я превзойду тебя. Потом… нам будет слишком поздно становиться друзьями… ты сказал правду.
Тегу не удалось сдержать глубокий вздох из-за пришедшего к нему понимания ментата: признаки силы в гхоле неизбежны. Может быть, как раз в этом алькове, как раз сейчас этот юноша из ребенка превращался в мужчину. Осознание этого опечалило Тега. Все произошло так быстро! Не было нормального постепенного перехода.
— Луциллу на самом деле не заботит, что происходит со мной, так, как заботит тебя, — сказал Данкан. — Она просто следует приказаниям этой Верховной Матери Таразы.
«Еще не пора!» — предостерег себя Тег. Он облизнул губы.
— Ты все время противился действиям Луциллы, — сказал Данкан. — Что, по-твоему, она должна со мной сделать?
Долгожданный момент
— А что, по-твоему, она должна сделать? — требовательно вопросил Тег.
— Я не знаю!
— Истинный Данкан Айдахо знал бы.
— Ты знаешь! Почему ты мне не скажешь?
— От меня требуется только помочь тебе воссоздать твою исходную память.
— Тогда сделай это!
— На самом деле, сделать это можешь только ты.
— Я не знаю как!
Тег передвинулся вперед на самый край своего кресла, но не заговорил. «Точка броска». Он почувствовал, что отчаяние Данкана не дошло еще до предела.
— Вы знаете, что я могу читать по губам, сэр? — спросил Данкан. — Однажды, я поднялся на наблюдательную башню. Я видел, как Луцилла и Шванги стоят внизу и разговаривают. Шванги сказала: «Неважно, что он так юн! Ты сама знаешь, что обязана выполнить».
Погрузившись в напряженное молчание, Тег пристально поглядел на Данкана. Это было так похоже на Данкана — тихонько передвигаться по всему Оплоту, подглядывая, выискивая знания. И он опять бессознательно занимался тем же — сам подглядывал и высматривал… но совсем другим образом.
— Я не думаю, что ей необходимо убить меня, — сказал Данкан. — Но ты знаешь, что ей следует сделать, потому что ты ей препятствовал, — Данкан стукнул кулаком по столу. — Ответь мне, черт тебя возьми!
«Ага, полное отчаяние!»
— Я могу сказать тебе, лишь что ее намерения идут вразрез с моими приказами. Мне было приказано самой Таразой укрепить твою личность и охранять от вреда.
— Но ты говоришь, что в моей подготовке был… был изъян!
— По необходимости. Это было сделано, чтобы подготовить тебя к восстановлению исходной памяти.
— Что я, как предполагается, должен сделать?
— Ты уже знаешь.
— Говорю тебе, не знаю! Пожалуйста, научи меня!
— Ты делаешь многое, не будучи этому научен. Разве мы учили тебя неповиноваться?
— Пожалуйста, помоги мне! — это был вопль отчаяния.
Тег заставил себя соблюдать ледяное спокойствие.
— А чем же еще, ко всем дьяволам, я занимаюсь?
Данкан стиснул оба кулака и грохнул ими по столу так, что чашка запрыгала. Он посмотрел на Тега полыхающим взглядом. Вдруг на лице Данкана явилось странное выражение — ПОНИМАНИЕ чего-то в его глазах.
— Кто ты? — прошептал Данкан.
КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС!
Голос Тега был как хлыст, внезапно бьющий по беззащитной жертве:
— А кто я, по-твоему?
Лицо Данкана исказилось в сильнейшем отчаянии. Он только задыхался, заикаясь:
— Ты… ты…
— Данкан! Прекрати эту глупость! — Тег вскочил на ноги и поглядел на Данкана с напускной яростью.
— Ты…
Правая рука Тега словно выстрелила по дуге — открытая ладонь резко ударила Данкана по щеке.
— Как ты смеешь ослушиваться меня? — И удар левой ладонью, такая же оглушительная пощечина. — Как ты смеешь?