Эридан
Шрифт:
Он снова начал сворачивать одеяла.
Проблема заключалась в том, что он ничего не знал о Хаксли, за исключением того, что Хаксли рассказал ему сам, а Хаксли мог рассказать неправду.
Кроме того, Хаксли был стариком. Его возраст соответствовал самое меньшее семидесяти пяти земным годам. Не исключено, что ему было и все сто земных лет, так как, возможно, люди на Марсе стареют не так быстро, как в мире Земли будущего. Но независимо от того, было ли Хаксли семьдесят пять или сто лет, он определенно приближался
А ну как он завершит этот свой жизненный путь как раз на полпути между Землей и Марсом? Скипу придется взять управление кораблем на себя. Пожалуй, он справился бы с этой задачей. Но Скип был всего лишь девятилетним мальчиком!
Но настоящей проблемой была не продолжительность жизни Хаксли, а его надежность. Он прожил в известняковой пещере почти полвека. О чем он размышлял все это время? Какие идеи, логичные или безумные, рождались в его разуме? Какими путями развивалось его мышление и насколько оно отличается от мышления людей, живущих в обществе?
— Я вычистил всего Сэма изнутри, мистер Карпентер, — сказал Скип. — Теперь он полностью готов для того, чтобы вы отправились на нем выяснять, кто превратился в ископаемые останки.
— Спасибо, Скип. И от Сэма спасибо тоже.
Он подошел к Сэму и посмотрел сквозь дверной проем на часы: 1:56.
Прожив в пещере из известняка почти пятьдесят лет и отправившись однажды к ручью за водой, старик увидел двоих детей, большую необычную машину и мужчину, спящего на постели из веток.
Один из детей подружился с ним. Он не был особо впечатлен, когда узнал, что мальчик и его сестра были похищены, потому что еще не знал, что они были Принцем и Принцессой Большого Марса. Его не интересовало, кем они были в действительности, пока он не встретился с Карпентером, и Карпентер сказал ему об этом.
Он уже говорил Карпентеру, что ненавидит истеблишмент Большого Марса. "Он сказал, что ненавидит его пассивно. Пассивно, черт возьми! — подумал Карпентер. — Хаксли должен ненавидеть его до мозга костей. Иначе он не поселился бы в пещере за миллионы и миллионы миль от своего лицемерного родного порога."
Принцесса и принц. Повелители истеблишмента. Возможно, формальные, но все-таки повелители.
Вишенка на торте истеблишмента.
Почему бы старику не захотеть прожить немногие оставшиеся годы богачом?
Дидри достала рулон марлевой повязки и ножницы из шкафа в каюте Сэма и подошла к куску рухнувшей известковой скалы у входа, на которой сидел Карпентер.
— Мне кажется, я должна наложить свежую повязку на вашу руку, мистер Карпентер. Некому будет перевязать вас до тех пор, пока вы не вернетесь обратно в будущее.
Он смотрел на ее ловкие пальцы, которые размотали старую повязку и наложили новую. Ему захотелось еще раз сказать ей, что она напоминает ему Флоренс Найтингейл, но он вспомнил, как она ушла после того, как он сообщил ей, какой замечательной королевой она станет, и, опасаясь обидеть ее снова, промолчал.
Он
Хаксли жил в пещере десятилетия, год за годом, сезон за сезоном. Не было никого, чтобы составить ему компанию, кроме набора книг. Он сидел в своей пещере, читая книги и вспоминая.
Вспоминая, возможно, о тех минутах, когда ему казалось, что какая-нибудь должность из тех, что он жаждал, плывет ему в руки, а потом она ускользала от него, и так случалось снова и снова; или думая о том, как его унижали те, кто был чуть-чуть выше его на социальной лестнице; вспоминая, возможно, о больших налогах, которые были слишком кусачими для его жалких зарплат, и представляя себе шикарные дворцы, в которых жили сверхбогатые правители. Вспоминая о том, как он, наконец, получил работу, соответствующую его способностям, и как в конце концов должность инженера-строителя, соблазнительно покрутившись у него перед глазами, затем рванула прочь.
Вспоминая, негодуя. Ненавидя.
Ненавидя власти предержащие.
Волк, выползающий время от времени из-под овечьей шкуры и скрывающийся в комнате с каменными стенами.
Который нашел однажды в своем логове заблудившихся принцессу и принца Большого Марса.
Дидри приготовила TV-ужин и какао. На ужин были поданы макароны с сыром.
— Потрясающее какао, крошка, — сказал Карпентер, потягивая из своей чашки.
К его изумлению, по ее щеке скатилась слеза.
Карпентер представил, как дети поднимаются на борт корабля; Хаксли поднимается вслед за ними. Он увидел, как шлюз закрывается и корабль стартует.
Пятьдесят миллионов миль.
На часах Сэма было шесть тридцать.
Дидри и Скип сидели с отсутствующими взглядами на пассажирских местах в кабине Сэма.
Не было сомнений, что они думали о дворце и о всех тех королевских привилегиях, которые вскоре заново обретут.
Карпентер, вскарабкавшийся вслед за ними внутрь Сэма и пробравшийся в каюту за стаканом воды, покинул трицератанк через другую дверь.
Зефир на прутике был слишком жалкой заменой королевскому скипетру.
Он подошел к заросшему виноградом входу и посмотрел сквозь лозы на позднемеловой день. Каменистые склоны, спускающиеся прямо от скал, поросли виргинскими дубами, которые отбрасывали на землю длинные тени; среди их ветвей мелькали зубастые птицы. Струтиомим, оперевшись на свой хвост, объедал листья на нижних ветвях одного из дубов; вечернее небо было темно-синим. Свежий воздух, очищенный дождевой влагой, едва ли не искрился. Справа вдали он мог различить горы; они появились совсем недавно на лике Земли. Он услышал вдали полу-рев — полу-крик теропода. Равнина была скрыта под зеленью виргинских дубов. Он нарисовал ее в своем воображении, с ее лаврами, сассафрасами и карликовыми магнолиями в цвету. Прекрасный Эридан.