Эрика

Шрейн Марта Албертовна

— Но теплица должна обогреваться. Кто разрешит вам тратить столько энергии?

— А мы просить не будем. В Голландии я видел ветряные мельницы.

— Вы жили в Голландии?

— Нет. Проездом с родителями был. Я добуду энергию. Здесь все время ветры. Наверху мастерская графа Петра. Моя внизу. В другом крыле будет жить архитектор. Здесь кухня, столовая. Вот спортивный зал, высокий, большой, со всякими приспособлениями. Погреб, конечно… Мне обещали несколько бочек вина из Грузии. Старых вин, столетних.

— Из

Грузии? — удивилась Амалия.

— Да, я подарил саблю с гравировкой в ножнах одному грузинскому князю. Он чуть в обморок от счастья не упал. Обещал прислать вино. Но вернемся к Мари и Эрике.

Когда они вернулись, Мари спросила:

— Князь Александр, а вы покажете свои работы Амалии?

— Знаешь, Амалия, князю Александру разрешили открыть выставку оружия, но не только…

— Я уже видела мебель, она прекрасная, — Амалия с восхищением посмотрела на Гедеминова. — Я начинаю завидовать вашей жене белой завистью, — сказала она.

— Если и надо кому завидовать, то мне, — ответил Гедеминов. — Но хватит о нас. Завтра свадьба Эрики и Николая. Эрика и дамы ночуют здесь, а мы мальчишник Николаю устроим. Не беспокойтесь, здесь тихо. Мелкие банды в основном занимаются тем, что по вечерам встречают запоздалых прохожих и раздевают, снимают часы, костюмчики… Напугал? Хорошо, я вернусь к вам. Мы с Адель привезем ужин из ресторана. У нас и охранник есть… пес–волкодав. Я его тоже привезу. Адель скоро придет с работы.

Засигналило такси и Гедеминов пояснил:

— Там меня Эдуард ждет — товарищ детства и потомственный артист. Замечательный человек. А сейчас я должен раскланяться.

* * *

Эрика с маленькой Катериной сидела в своей комнате среди разложенных на стульях вещей. Когда пришла свекровь с Марией Ивановной, она сказала:

— Посмотрите, Мария Ивановна, сколько всего мне накупила мама Николая!

— Как Николай велел, так и сделала. Примерь–ка лучше свадебное платье еще раз. Посмотрим, может, еще где ушить придется, — ответила Амалия.

Обе дамы занялись туалетом Эрики.

Вечером приехала Адель с мужем. Эрика кинулась матери на шею.

— Мамочка, посмотри, какое у меня свадебное платье! — Но тут вспомнила про свекровь и представила ее матери.

— Да вы совсем молодая, Адель! — удивилась Амалия. И повернулась к Гедеминову. — Действительно, вам повезло. Должно быть, мужчины вам завидуют.

— Есть такой, — сказала с улыбкой Адель. — Завтра мы его познакомим с вами. С виду он незаметный, но душа у него золотая.

За ее подол цеплялась маленькая Катерина.

— Ты сошьешь мне такое платье, как у Эрики?

— Да, мы сошьем тебе такое платье, даже красивее. Розовое хочешь? — спросила Катерину Мария Ивановна.

— Да, хочу, и туфельки такие хочу, как у нее.

Все засмеялись.

Адель

позвала Альберта и велела ему присмотреть за сестричкой, пока не придет Надя. «Надя — наша домработница», — объяснила Адель Амалии. Дамы стали разбирать свои туалеты, в которых они намеревались быть на свадьбе. Амалия достала легкое модное креп–жоржетовое платье, но по глазам Мари поняла, что это не то.

— Или здесь не носят таких? Как одеваются на периферии? — спросила она. Мари засмеялась и сказала:

— Амалия, на нашей периферийной свадьбе мужчины будут в смокингах, а дамы — в длинных вечерних платьях.

Амалия забеспокоилась:

— Но где же мне купить такое платье?

— В продаже их нет. Но это дело поправимое, — сказала Мари. — У нас с тобой одинаковый размер и мы почти одного роста. Выбирай, какое хочешь.

— Лиловое. Это панбархат? Да, я вижу. Но в чужом платье на свадьбе сына? — усомнилась Амалия.

— Платье на один раз шить нет смысла, — возразила Мари.

— Пожалуй, ты меня убедила, — улыбнулась Амалия.

Гедеминов положил перед ней длинную бархатную коробочку:

— Это вам от меня и Адели.

Адель поддержала мужа:

— Да. Пусть эта безделица компенсирует невозможность быть на свадьбе в собственном вашем платье.

— Что это?! — Амалия открыла коробку. — Да это, наверное, ваши фамильные драгоценности?!

— Нет. Но вначале двадцатых годов я был молод, не владах с новой властью и потому поступал согласно восточной пословице: «Грабят дом твоего отца — спеши и ты поживиться.» Я конфисковал у власти то, что она отобрала у нашего сословия. Эдуард мне в этом активно помогал. И не делайте большие глаза, княгиня. Вашу семью они ведь тоже ограбили? И фамильных ценностей больше нет?

— Да. Все пропало после ареста мужа, — вздохнула Амалия.

— Вижу, вы смущаетесь, когда вас называют княгиня, не так ли? А разве вы не были венчаны с князем Володарским? А ваш второй брак без венца назовем сожительством при вынужденных обстоятельствах и забудем про него. Носите, не смущайтесь. Мы теперь родственники. Добро пожаловать к нашему шалашу, — сделал Гедеминов широкий жест. — А я должен снова откланяться.

* * *

Николай, сидя в окружении новых друзей, улыбался.

На мальчишник собралось человек десять. Кроме графа Петра и Эдуарда здесь сидели уже известные читателю скульптор Слюсаренко, архитектор Ноздрачев, певец Петровский, вернувшийся на «родину» из Китая, скромный бухгалтер, бывший белый офицер Геллертов и несколько актеров областного драматического театра, знакомые Гедеминова по лагерю. Пили вино и обсуждали женщин. И, конечно же, то, что говорили на мальчишнике — не для женских ушей.

Князь Александр пришел, сел во главе стола и сказал: