Ермак. Регент
Шрифт:
«Интересно, почему англичане не отвели корабли в метрополию, после того, как потопили крейсера? Больше месяца прошло», — подумал я про себя, в очередной раз наливая рюмку.
Жинжинья оказался забористой штукой. Градусов двадцать пять точно есть. И требовалось этот ликер, чем-то закусить более основательным, чем яблоки и сухофрукты. Сандро после трех рюмок, вообще без закуски, раскраснелся. Но у него богатый опыт, литрами кушать адмиральский чай. Мы же на такой подвиг не способны.
— Следующий тост, господа, — раскрасневшееся лицо Сандро расплылось в довольной
— И чего ты молчал? — удивленно спросил Михаил.
— Так я сам узнал, когда на узел связи звонил. Мне и про броненосцы, и про брата сказали. Тот отцу телеграмму прислал, а отец мне, — ответил Сандро, продолжая держать поднятую рюмку в руке.
— Да, за это точно надо выпить, — произнёс регент.
— Полностью поддерживаю, — с какой-то грустью в душе произнёс я.
Почти два месяца назад Сергей Михайлович убыл в Корею, с так сказать, дружеским визитом к её императору. Поводом стало подписание несколько важных договоров и соглашений между двумя империями.
Первым и самым важным стала ратификация императором Коджоном договора аренды на сто лет земель острова Коджедо для строительства на нём военно-морской базы Тихоокеанского флота. Вторым событием была ратификация со стороны Российской империи договоров-концессий на строительство железной дороги от Мукдена до Мозампо, через Ы Чжоу и Сеул, а от Сеула дополнительно ещё и на Пусан. Ратификация концессий прошла после определения и утверждения на государственном уровне концессионеров-строителей.
Также был подписан договор на открытие Русского банка в Сеуле и его филиалов в крупных городах. Ну и ещё парочка договоров экономического характера. Например, договор о концессии на механизацию добычи золота на трех ведущих приисках Кореи, договор о таможенных пошлинах на экспорт в Российскую империю сельскохозяйственной продукции и на импорт в Корею из России хлопчатобумажных тканей, керосина, мешковины, веревок, спичек, анилиновых красок, металлических изделий и прочего, прочего, прочего.
Генеральный консул в Корейской империи уже действительный статский советник Павлов Александр Иванович даром свой хлеб не ел и за полгода успел сделать очень много в плане выгодного для России экономического взаимооборота.
Он ещё до русско-японской войны имел авторитет и доверие императора Коджона, а по её окончании, и из-за той роли, которую сыграли русские войска в освобождении страны от японских захватчиков, Павлов был долгожданным и частым гостем во «Дворце лучезарного сияющего счастья» или проще в Северном императорском дворце.
Император Коджон стремился как можно сильнее укрепить русско-корейские связи во всех сферах жизни, не забывая, конечно, и о Китае, которому корейцы исторически симпатизировали из-за вековых взаимоотношений. Но Китаю в настоящий момент было не до соседа. Там увлеченно делили северо-восточную территорию империи Цин с Маньчжоу-Го и власть между собой.
Поэтому император Кореи всё больше и больше делал ставку на Россию, и уже по сообщению
Именно стремление получить в лице Российской империи защитника, выгодного импортера и инвестора заставило почти полгода назад императора Коджона любезно принять своего старого друга Ли Джунг Хи, его внучку, а свою дочь Мэй. Привез-то их в Корею дядя императора Николая II, Великий князь Сергей Михайлович, папа которого был «патриархом» семейства Романовых и Председателем Государственного Совета Российской империи.
Да и сам Сергей Михайлович по Высочайшей воле Государя Императора Николая II Александровича по окончании русско-японской войны был назначен на пост генерал-инспектора артиллерии с присвоением звания генерал-лейтенанта, и на должность начальника Главного артиллерийского управления.
В общем, в свой первый приезд в Корею сразу после окончания мирных переговоров в Токио великий князь был принят императором Коджоном с «любовью и лаской». Император от большой радости по приезду такого высокого гостя признал свою пропадущую дочь, которая вместе со старым другом почти тридцать лет где-то пропадали, пока не вернулись домой.
Подумаешь, еще одной женщиной на закрытой территории его дворца будет больше, а старый друг к тому же хороший лекарь. Так что никаких убытков, одна польза. И хорошему человеку приятно сделал. Коджон заметил, как относится великий князь к Мэй.
При повторном приезде Сергея Михайловича в Корею его вопрос со сватовством можно было бы решить при первой встрече с императором в течение пары минут, но тут возникли некоторые трудности из-за щепетильности великого князя.
Тому захотелось узнать, питает ли к нему какие-либо чувства Мэй и выйдет ли она за него замуж. А вот здесь возникли некоторые трудности из-за положения женщин в Корее.
Во времена династии Коре женщины обладали значительной свободой. Они могли свободно общаться с мужчинами, иметь собственное имущество и наследовать землю. Ситуация кардинально изменилась во второй половине эпохи Чосон. Янбан — знатные женщины были полностью изолированы от остального общества. В течение дня они не могли покидать женские покои своих домов, а если приходилось, их перевозили в закрытых носилках.
В общем, если бы Сергей Михайлович сразу заявил Коджону, что просит руки его дочери Мэй, тот бы за волосы притащил её и бросил к ногам просителя со словами: «Забирай ради Неба, я тебе ещё и приданного за неё дам, хошь злата, хошь серебра». Но пойти против устоев корейского дворянского общества император не мог даже в своем дворце. Поэтому пришлось ждать три недели, пока случится какой-то корейский праздник, на котором Мэй могла присутствовать в обществе посторонних мужчин. На этом празднике произошло выяснение отношений между влюбленным и объектом его вздыхания.