Ермак. Регент
Шрифт:
В этом ресторане в своё время любили отобедать Николай Гоголь и Федор Достоевский, Николай Лесков и Николай Некрасов. Салтыков-Щедрин частенько любовался стерлядями в большом бассейне. Сейчас за поздним ужином могли засидеться Антон Павлович Чехов, который благодаря пенициллину Боткиных был до сих пор жив, и его здоровье по слухам пошло на поправку. А также молодые, но уже известные в писательской среде Иван Бунин и Александр Куприн.
Я с супругой бывал там пару раз, и нам всё очень сильно понравилось. Никого из известных писателей, к сожалению, не встретили. А Маше так нравилась новая пьеса Чехова «Вишневый сад», и она надеялась увидеть автора, который в то время
Добравшись до заведения и раздевшись в гардеробе, прошёл в центральный зал, по дороге полюбовавшись крупной стерлядью в бассейне. Подскочивший половой, подпоясанный белоснежным фартуком, подвел к свободному, накрытому накрахмаленной скатертью дубовому столу с резными ножками на четыре персоны.
Усевшись за стол, ознакомился с меню «воскресного обеда». В 1885 году Константин Палкин ярко отпраздновал 100-летие фирмы «Палкинъ». И через полгода скончался. Ресторан перешел по наследству к его сыну, выпускнику Коммерческого училища Павлу. Семейный бизнес его мало интересовал, другое дело — карьера государственного чиновника. Поэтому в 1890 году он сдал ресторан в аренду Василию Соловьеву, предприимчивому купцу 1-й гильдии и владельцу гастрономического магазина в этом же доме. Тот подошел к делу с большим энтузиазмом: ввел практику «воскресных обедов» с музыкой, поначалу исполнявшейся оркестром лейб-гвардии Преображенского полка. А также ввел в моду «ужины после театров».
Также Соловьев сделал дополнительный акцент на продаже навынос. Тогда появилось выражение «соловьевский бутерброд» — еда, доступная по цене, но очень качественная.
В общем, мне повезло попасть на «воскресный обед» с утвержденным заранее меню. Согласившись с его составом, я велел нести всё и приступил к «Лукулловому пиру» под звуки струнного гражданского оркестра, так как Преображенский полк в полном составе убыл на Кавказ.
Это действительно был пир. Для начала парящий консоме Эстрагон и небольшие пирожки с обалденной мясной начинкой, которые просто таяли во рту. Затем кусок осетрины паровой по-литовски. Сочный кусок жиго английского барана с бобами и соусом демигляс. На жаркое куски очень вкусно приготовленных: пулярды, рябчика и серой куропатки, а к ним артишоки барегуль и зеленый салат со свежими огурцами. И это в начале марта заметьте. На десерт приличный кусок пирога «Шарлота Помпадур» с кофе.
И всё это удовольствие обошлось мне в два с половиной рубля. Дешевизной за счет утвержденного меню и привлекали «воскресные обеды» столичных обывателей. Это было что-то типа бизнес-ленча в моем прошлом-будущем, только с более изысканной кухней. В общем, просто прекрасный обед, продлившийся почти полтора часа и доставивший мне массу удовольствий.
В расслабленном состоянии я вышел из ресторана на улицу и решил пройтись до Николаевского вокзала. На улице началась позёмка. Как говориться, пришел марток, надевай семеро порток. А с учетом повышенной влажности с Балтики и наступившей темноты гулять дальше по улицам как-то резко расхотелось. А вот по вокзалу можно ещё побродить, послушать, о чем народ говорит.
Так и поступил. Ближе к девяти вечера, наслушавшись споров пассажиров о манифесте, и сам, поучаствовав в парочке жарких дискуссий, решил идти на квартиру, благо она была недалеко в Кузнечном переулке, всего-то пара кварталов. Дойдя по Лиговской улице до одноименного переулка, услышал женские крики, призывающие на помощь.
Проверив в кармане пистолет, вошел в слабо освещенный переулок и увидел интересную картину. Четверо здоровых мужиков, судя по одежде, представители
— Ну шо, жидёнышь, будешь славить царя нашего Ляксандра, али дальше молчать будешь сацилист проклятый?! — пьяно проревел бычара, державший юношу за шиворот.
— Оставьте его в покое! Он же ничего вам не сделал! Боже, помогите кто-нибудь! — Громко раздался высокий женский голос, в котором слышались сдерживаемые слёзы и ярость бессилия.
Только сейчас я заметил в темноте приятный глазу женский силуэт и поспешно двинулся вперед, опасаясь за девушку.
Опасался не зря. Один из четверки, стоявший ближе всего к девушке с криком: «Заткнись, шалава!» — махнул рукой, и ту буквально смело с ног.
Разговаривать с этой четверкой было не о чем, поэтому, подскочив к ближайшему бугаю, нанес тому снизу вверх удар навершием трости в челюсть, вернув руку назад, махнул тростью боковым ударом, целясь в горло второму мастеровому, или кем он там был.
Оба удара прошли на оценку «отлично». Первый бык, получив в челюсть, рухнул на тротуар, как подкошенный. Второй упал на колени, держась за горло обеими руками, и пытался вздохнуть.
«Надеюсь, я не перебил ему гортань. Убивать я пока никого не хочу», — подумал я, делая шаг к третьему, державшему за ворот юношу.
— А тебе, жид, тоже юшку пустить за царя-батюшку?! — буквально прорычал тот, пьяно покачиваясь.
«Евреев у нас в родне точно не было. Как пел Высоцкий: „Если кто и влез в родню, так и тот татарин“. Вот и у нас прпапра и сколько-то там раз там пра была татаркой. Аланки, черкешенки тоже были. Потому-то мы Аленины и чернявые практически все, но не жиды» — пронеслось у меня в голове, пока я, махом развернув трость вперед, сделал выпад.
Вас когда-нибудь тыкали в живот палкой весом больше двух килограмм с железным наконечником на конце. Поверьте — это очень больно. А если ещё удар наносится с вложением массы тела, то никакое пальто не спасет. Тем более, я попал туда, куда целил, а именно в печень. Третий бык, получив нокаут после такого удара, согнувшись, рухнул вперед, придавив своей тушей молодого человека.
Четвертый, ударивший женщину, быстро сориентировался и рванул какими-то прыжками мимо меня по переулку в сторону Лиговки с криками: «Караул! Наших бьют!»
Гоняться за ним не было времени, поэтому я поспешил для начала к женщине, которая пыталась подняться с тротуара, и это у неё плохо получалось. Подскочив к ней, я опустил ей руки на плечи, не давая встать.
— Не вставайте пока, сударыня. Хорошо, — произнёс я, убедившись, что девушка села. — А теперь посмотрите на меня.
Молодая женщина подняла лицо, и я увидел, что предо мною очень миловидная девушка с ярко выраженными еврейскими чертами лица, на лбу которой как на дрожжах наливался синяк.
— У вас кружится голова? — спросил я.
— Нет, — ответила девушка и несколько раз зажмурилась.
— Сколько пальцев? — я показал три пальца.
— Три. Я могу встать, сударь?!
— Аккуратно. Поднимаемся, — помог встать девушке, придерживая её за руку и талию.
Увидев, как молодой человек пытается выбраться из придавившей его туши, оба поспешили на помощь. Вытащили и поставили его на ноги, вернув на голову зимнюю шапку, после чего я подошел к получившему удар в горло. Тот продолжал стоять на коленях и хрипел, держась руками за горло. Я отбросил его руки и мягко пропальпировал горло. Вроде, все цело.