Эромант. Система Соблазнения
Шрифт:
— Все — назад! Я ее задержу!
Эльфы переглянулись и побросали револьверы и винтовки. Но никто не сдвинулся с места — просто на смену бесполезным человеческим технологиям пришла изрезанная красивой вязью сталь.
Повстанцы доставали из ножен изогнутые клинки, хотя прекрасно знали, какие у них шансы против пламенного меча.
Значит, решили уйти вслед за своей повелительницей, как и полагается преданным сторонникам. Предпочли смерть позорному мучительному плену, потому что не видели жизни на захваченном янки острове.
Ведь
Это решение более чем понятно и оправдано — вопросов нет. А вот что удивило больше всего, так это Анри — вернее, ее поступок.
Француженка достала свой Боуи и встала плечом к плечу с едва знакомыми чужаками, чтобы умереть за чужую землю. Ибо понимала: когда твое дело — правое, когда ты бросил вызов злу и несправедливости, вся земля — родная, все соратники — братья, а границы — не более чем условность.
Рыжая заметила мой взгляд. Улыбнулась, послала воздушный поцелуй и взяла под козырек. У меня же внутри все сдавило от осознания грядущей утраты. Американская дрянь забрала одну подругу, а теперь убьет и вторую — безо всякого наказания и ущерба?
Не бывать этому.
Не в мою смену, сука.
Снял пулемет со станины и крепко прижал к груди. Поцеловал в водяной кожух и нежно шепнул:
— Давай, родной. Без нас сегодня никак.
Пулемет ответил холодом и запахом гари. Ничего похожего на ауру я не заметил. В чем же дело? Может, в том, что душу намертво забетонировал страх?
А бояться нельзя — несмотря ни на что. Страх хорош для вечного бегства, но я не припомню ни единого случая, когда боязнь помогла одержать уверенную победу.
Но и отрицать это чувство — бессмысленно. Поэтому я его принял — и попутно пояснил, почему ему лучше отойти на второй план и не мешать наносить добро и творить справедливость.
Я боюсь потерять Анри. Но я хочу обнять ее и свозить на самый лучший курорт в Авилане.
Я боюсь проиграть. Но я хочу наслаждаться природой и свежим ветром, а не смотреть на приколоченных к столбам рабынь.
Я боюсь погибнуть на чужбине. Но я должен сразиться за все, что мне дорого.
Алиса, включи «Resist and Bite».
Сейчас — мой выход.
Кокон на сердце изошел трещинами — и лопнул. На смену давящей тревоге хлынула странная смесь бравурности и пофигизма.
С одной стороны, меня распирало от грядущей схватки, с другой — было строго пофиг на последствия. И этот настрой возымел свой эффект.
Из груди ударил пучок розовых щупалец и быстро, как лоза в ускоренной съемке, оплел «гочкис» от гашетки до дульного среза.
Узор вышел впечатляющий — металл словно порос полупрозрачной подсвеченной неоном плотью. Патроны же стали выглядеть как… впрочем, неважно — главное, чтобы пронзили горящую суку насквозь.
Снаружи грохнул мощный взрыв,
— Вот и все, ушастая нечисть. Этот остров будет моим, а за ним — и весь Авилан! Я порабощу вас всех до единого и захвачу этот жалкий мирок.
— Не так быстро, — я вышел на стену и хлюпнул затвором. — Сперва захвати-ка это.
Пулемет изрыгнул поток сияющих пуль, напоминающих не то розовые трассеры, не то лазерные лучи. Шквал огня буквально похоронил под собой гадину — плотность и точность пальбы вышла такая, что глаза заслезились от сосредоточенного в одной точке свечения.
Я видел лишь крылатый силуэт, и с каждой секундой крылья все больше напоминали решето. Генриетта попыталась заслониться мечом, но даже широкий клинок не мог никак ей помочь.
Американка сгорбилась и попятилась, точно под могучим ветром, что нес в лицо раскаленный песок. Попятилась, покачнулась и села на задницу, и только воткнутое в грунт оружие уберегло от окончательного падения.
У меня же самого чуть не выросли крылья — каждая клеточка дрожала от безудержного экстаза и восторга, потому что до победы оставалось всего ничего. Я спасу Анри. Спасу эту землю. И затем — освобожу и Авилан.
И когда уже начал фантазировать о нашем отдыхе на горячих источниках, пулемет внезапно затих — кончились патроны. И как вскоре выяснилось, даже целой ленты не хватило, чтобы прикончить гребаного феникса.
Но подрал эту курицу весьма серьезно. Ее от волос до лодыжек усеивали жженные пятна — как от паяльника, а кипящая кровь заливала все тело. Несмотря на столь тяжелые раны, полковник выпрямилась, опираясь на меч, и расправила крылья.
И я к ужасу заметил, что раны и кровь попросту сгорают и осыпаются мелкими пеплом, не оставляя после себя даже шрамов. Да ты, сука, бессмертная, что ли? Или эромантия — плохая замена вкачанной в топ Воде?
— Глупый маленький мышонок… — Картер осклабилась. — Ты жив лишь потому, что Ирма попросила тебя поймать. Но при том добавила, что руки и ноги ей не особо нужны. Так что сейчас я тебя, русака вонючего, слегка укорочу, чтобы не носился, где попало и не лапал своим ручонками то, что не нужно.
Янки шагнула ко мне с грацией терминатора. Ну и что теперь делать? Где искать патроны? И есть ли в них вообще смысл?
Попал — так попал, блин. Но унывать нельзя. Надо искать выход — он есть, пока я дышу, покуда бьется сердце. Выхода нет лишь у трупа, так что — не отступать и не сдаваться. Не отступать — и не сдаваться…
— А-а-а!!! — Анри с громким воплем кинулась на бестию, схватив нож двумя руками и занеся над головой.
Полковник не глядя махнула кулаком и сшибла храбрую француженку навзничь. Склонилась над ней, схватила за горло и оторвала от земли.