Эровый роман. Книга вторая
Шрифт:
Шеф с шумом подвинул стул. Ему явно не понравился мой ответ.
– Любви? Ты смеешься? Какую любовь? – он все больше злился, размахивая беспорядочно крепким кулаком. – Я видел этот разврат! И слышал не раз! Это – не любовь! Даже мне известно определение любви! И это точно не то, что я видел в ее глазах и поступках по отношению к тебе!
– Тебе-то откуда известно, что такое любовь?! Разве ты любил?!
– Может быть, я и не знаю… Но ты превратился с этой сукой в какое-то ничтожество! И порой я думаю, что хорошо, что я не любил. Не хочу превратиться в нечто подобное. В того,
Дослушав его, я расхохотался. Оперевшись о стол локтями, я опустил голову вниз. Это было похоже на истерический смех или начало какой-то психической болезни. Вновь. Хотя, скорее, ее продолжение. Смех был все сильнее и яростнее, но он скрывал всю боль. И, когда я наконец успокоился, я выдохнул.
– Ну так что? Работа есть?
– Ты что издеваешься??? – он швырнул в стену бокал, в который только что налил виски. – Ты что себе позволяешь???
– А что я позволяю? Что?!
– Как ты со мной разговариваешь? Как ты себя ведешь?
– Как же, па-па? Ну как? – тихо спросил я, а потом закричал. – Ты же этого хотел!!! Ты же этого всегда хотел!
Он не мог не заметить, что я изрядно под наркотиками, а также пьян. Взгляд не скрывал переживаний по части любовной драмы. И он это знал. Но он предпочел сейчас быть шефом для меня, а не папой, на плече у которого будет плакать сынок.
– Ну? – я прервал молчание. – Я хочу работать! Давай!
– Ты!!! Щенок! Пошел вон отсюда!
– Щенок? У-у-у… какие мы грозные.
– И как наркота слезет с твоей головы, а разум твой прояснится – придешь, и мы договорим! Пошел вон!!!
– Хорошо, па-па. До-го-во-рим.
Я ответил ему дерзко, потому что ответ звучал как песня: протяжно и нелепо, как текст караоке. Я издевался. И я не уверен над кем точно.
Все так же иронично я поправил после себя кресло, показно разгладив все складки великолепного велюра. И, не выключая образ насмешки над самим собой, я поспешил вон из кабинета отца, слегка пританцовывая. Но, уже выйдя, я вновь открыл дверь и просунул голову в проем.
– Погода хорошая за окном, не правда ли, па-па?
И, уже с шумом захлопнув дверь, снова рассмеялся. Но в этом смехе уже включилась привычная игра когда-то талантливого актера. Ведь свои маски на лицо после долгого отпуска пришлось достать вновь.
– Проспался? – так встретил меня Шеф ранним утром в своем кабинете.
– Да. И тебе доброе утро, папа.
– Не язви! Доброе утро. Садись. Хочешь кофе?
– Хочу, конечно. Зачем звал так рано?
– Ты же хотел работу. Я нашел тебе работу. Но не ту, о которой ты просил.
– Хы. А что так?
– Может, ты прекратишь???
– Хорошо. Прекращаю, – сменив тон на конструктивный, ответил я, рассматривая пятно от виски на стене. – Что за работа?
– Ты уже взрослый мальчик. Мне тебя не усыновить. Сыном официально не сделать. Но приемником ты должен быть в работе. Ты же знаешь это. Я хочу ввести тебя в совет директоров, и чтобы ты постепенно вникал в суть. А по поводу работы, о которой ты меня просил, – и он тяжело вздохнул. – Это все в прошлом, Рустем. Обойдемся как-то без этого. И не ухмыляйся! Я и так нарушил слово в прошлый раз. Но хватит! Хватит
Он поставил кружку с кофе рядом со мной. Его безжизненные глаза с некоторой мукой устремились в мои.
– Договорились, папа. Договорились!
– Ну вот и хорошо. Не понравится если – вернешься к своим машинкам или к школе. Мда… Хотя что за бизнес, который деньги не приносит? Ну, да ладно! Кстати, ты что отращиваешь бороду?
– Ну как-то так, – я развел руками.
И далее все было банально и скучно: много стратегических схем, бизнес-планы на годы вперед, капитализации, коллаборации, инвестиции, издержки, конкуренты и другие модные и в чем-то новые для меня слова. Во всяком случае, их значение с точки зрения крупного масштабного бизнеса черной металлургии.
Первым же делом Шеф меня отправил на так называемые курсы. Это не было похоже на какое-то ускоренное обучение по специальности. Скорее, он хотел, чтобы я понял суть этого бизнеса и набрался умной терминологии. Чтобы я в офис компании пришел не каким-то там сыночком руководителя, а человеком, вполне имеющим нужные понятия и подготовленным через край.
Уже спустя месяц я был в курсе всего, что творилось в компании Колесникова. Знал в лицо каждого руководителя подразделений, а здороваясь с ними, всегда четко проговаривал имя, фамилию и отчество, чтобы заучить как стихи Лермонтова. Я имел представление о том, с какой просьбой можно к кому обратиться, а кому отдать приказ; где найти какой документ, а с кем можно выпить кофе. Меня в компании отца тоже стали узнавать и признавать. Не только по родственным связям, но и по трудоспособности.
На работе я держал образ стального и выдержанного человека, с которым нужно не менее считаться, чем с Шефом. И если вначале и были какие-то сплетни о моем появлении и смешки за спиной, то через пару недель от них не осталось и следа. Я смог произвести впечатление. И это было самым главным моим достижением. И этого должно было хватить, чтобы отец на какое-то время гордился мною…
VI
Я часто вспоминаю тот день, когда Надин застала меня грустного. Это был промежуточный этап между тем, как мы начали жить вместе у отца, и тем, когда все кончилось. Тогда я был на грани, но еще не понимал отчетливо, что это только начало, что я лишь готовлюсь к худшему.
Я помню, как внутренние переживания отчетливо отражались на моем физическом состоянии. Я страшно потел, а руки были ледяными. Бесконтрольные мурашки стягивали по всему телу кожу. Нижняя челюсть дрожала, а на лбу блестели мелкие капельки пота.
Я сидел на самом краю кресла, склонив голову. Старался подпирать ее руками, но они падали вниз, не слушаясь. Холодные белые губы шевелились, как будто я пытался что-то говорить полушепотом. Но скопившиеся слюни во рту стояли комом, а судорогой охватило и без того больное горло, что никакие слова не могли вырваться из моего одеревенелого тела.