Erratum (Ошибка)

Доминга Дылда

– Нет, все не...
– и она запнулась, потому что в чем-то он был прав, ведь она так и осталась чужой для ангелов.
– Отпусти Рамуэля, а я останусь с тобой.

– Со мной?
– Его брови изящно взлетели вверх.
– А ты уверена, что ты мне нужна?

– Сделку нужно отменить.

– Сделку отменить нельзя. Это не детские игры.
– Он явно рассердился, теперь оба его глаза полыхали гневом.
– Здесь ничего не отменяется.
– Отчеканил он каждое слово.

– Что я могу предложить тебе?
– Спросила Лили, уперев взгляд

в пол.

– Пренебрежение светлых не сравнится с тем, что я предложу тебе взамен за свободу Рамуэля. Подумай трижды.
– Теперь в его взгляде светилась сталь.

– Освободи Рамуэля.
– Произнесла она.

– И даже не пожелаешь узнать, что тебя ждет?

Она молчала.

– Боишься передумать, если узнаешь?
– Он рассмеялся, и смех его звучал, как удары кнута.

– Нет, - отозвалась Лили, - не боюсь.
– Взгляд серых глаз оборвал его смех.

Он изучал ее глаза, словно пытался проникнуть вглубь.

– Таскаешь его меч.
– Горько усмехнулся он.
– Сколько дрегов ты им убила? Ты знаешь, что вернуть уже ничего нельзя хотя бы из-за этих смертей?

– Что ты хочешь взамен?
– Ее волосы выбились из прически, и несколько прядей закрывали лицо, колеблясь от ветра, глаза были исполнены решимости.

Уголки его губ чуть опустились вниз, отчего линия рта сразу стала жесткой:

– Ты будешь слугой в доме, на хозяйстве, на любых грязных работах, будешь чистить стойла фарлакам и убирать за дрегами...

– Не убивай Небироса, пожалуйста.
– Неожиданно произнесла она, прерывая его на середине ужасного списка ее новых обязанностей.

– Вряд ли есть что-то, что можно было бы еще прибавить к твоему списку, - с издевкой ответил он.

– Прошу тебя, - в серых глазах больше не было решимости или злости, лишь непроглядной стеной стояла в них печаль, окрашивая их жилку за жилкой в зеленый.

Он почти ощущал, как она сдается, но не мог понять, ради чего.

– Ответь мне на один вопрос.
– Его язвительность вдруг исчезла, и груз величественности словно разом испарился, позволив ей вздохнуть полной грудью.

– Какой?
– Робко спросила она, опасаясь, что он снова станет таким, как прежде.

– Как ты сумела пройти колодец?

– Демоны почти окружили меня, но потом вдруг сами расступились. Я не знаю, что произошло.
– Искренне ответила она.

– Ты была в этой же одежде?
– Мягко спросил он, разглядывая порванную и уже совсем не белую рубашку.

– Да, в этой. Я очнулась в ней у ангелов. Наверное, она принадлежит кому-то из них...
– Лили запнулась на полуслове, когда заметила, как он смотрит на нее.
– Она твоя?
– Все легло на свои места: и странная реакция василиска, и поведение демонов, только Небирос ничего не говорил, но он, видимо, привык к этому запаху, как к родному. Запах означал для остальных принадлежность Абе, вещь хозяина.

Лили молчала, голова ее поникла еще сильнее: теперь она понимала, что ее спасло не чудо, и не ее храбрость

или присутствие духа, и не всеобъемлющее очарование, а всего лишь его одежда, его запах, символ его власти. Как горько было осознавать это.

– Ты согласна с условиями сделки? Все перечисленное в обмен на свободу Рамуэля?
– Она была раздавлена, и поэтому у нее оставались лишь силы кивнуть.

– Ах, да, не хочу обделять тебя - я оставлю в живых Небироса.

– Да, спасибо.

– Обожаю, когда меня еще и благодарят.
– Ухмыльнулся он и, взяв ее руку в свою, сжал ее, скрепив договор.
– Теперь ты принадлежишь мне, помни об этом.
– Его глаза опасно сверкнули.

Серые глаза Лили вновь встретились с его глазами.

– А что изменилось?

От этих, казалось бы, обычных слов, только лишь произнесенных с другой интонацией, все вдруг похолодело внутри него.

– О чем ты?
– Спросил Ник.

– Что изменилось? Я всегда принадлежала тебе.
– Прошептала она, и ему показалось, что теперь с ним говорила девушка, которая помнила и осознавала все, девушка, в которой был и сияющий снег с кровью, и грохот последней автоматной очереди у поезда, и немой крик у траурной плиты.

– Лили...
– он не удержался, и его пальцы коснулись ее щеки. Ее ладонь накрыла его руку сверху, а глаза смотрели так, как до этого не смотрел никто. В них не было бессмысленного обожания, раболепия, вожделения или одержимости, из них струился тихий свет, дарящий счастье и мир.

Ник зажмурился и уткнулся лбом ей в руки.

– Не делай так, пожалуйста, - шептал он на мертвом языке, и знал, что если снова посмотрит на нее, то заплачет, впервые за тысячи лет. Когда контакт с ее ладонями разорвался, он встряхнул головой, как собака, выбравшаяся из воды и, приходя в себя, угрюмо посмотрел на Лили.

– Спускайся в дом. И переоденься. Теперь ты низшая из слуг.

– А как же Рамуэль?
– Заикнулась она, снова потерянная и испуганная.

– Я уже сказал: он свободен.

– Но где он?
– Это была осторожная требовательность котенка.

– Я отдал ему жилье Небироса.
– Отмахнулся он с раздражением.
– Спросишь у слуг - они покажут тебе.

Лили неловко кивнула и пошла в сторону лестницы. Уже у самого спуска, она оглянулась и вновь посмотрела на него, не для того, чтобы убедиться, что он не исчез, и ей это все не приснилось, а чтобы запомнить, как грустно на нее смотрит его левый глаз.

Он стоял и глядел на то место, где совсем недавно была девушка, и думал о том, что напрасно разбил сферу. Если она все вспомнит, окончательно и бесповоротно, она либо сведет его с ума, - такой необъяснимой силой и властью над ним обладала ее душа, - либо ему придется уничтожить ее. Ник криво улыбнулся, вспомнив о том, какую участь он ей уготовил: среди грязи, фарлаков и дрегов она едва ли будет способна что-либо вспомнить, скорее растеряет последнее, - а значит, он в безопасности.