Erratum (Ошибка)

Доминга Дылда

– Мы и не доверяем. Они - наши союзники, - произнес Угрстан.

– Они использую нас, как живое мясо и сталь, пока сами строят свои козни в башне.

– Наргшт, - зарычал Угрстан, - мы - хозяева этой земли. Когда ведьмы передерутся с прочими крылатыми тварями, мы вернем свое право на эту землю. И пусть падут все крылатые твари.

– Пусть падут!
– повторил Наргшт, пригибаясь в знак полного согласия.
– Но они позволили уйти демону, - заерзал он хвостом по земле.
– Тому, что убил наших.

– Ты о Небиросе?
– прорычал Угрстан.
– Как бы я хотел оторвать его крылья, одно за другим, а потом кинуть тело нашим, чтобы

они разорвали его на части, перемалывая челюстями его поганые кости.
– Его пасть растянулась в улыбке-оскале, и они оба возбужденно затряслись.

– Демоны судьбы заодно с ним, - прошипел Наргшт.

– Зеленоглазые крылатые?
– усмехнулся Угрстан.
– Они на один зуб. Пусть только сядут на землю.

– Но они не сядут.

– Тогда пусть с ними разбираются ведьмы, - и они оба затряслись от смеха, позвякивая чешуей.

Миска с падалью, стоящая на столе перед их мордами, практически опустела, и разговор подошел к концу, когда мимо них темной тенью пролетел Рамуэль и, прижав крылья к телу, исчез в проеме в стороне башни.

Наргшт проводил его голодным взглядом, не сказав ни слова.

– Ему тоже недолго осталось летать, - ухмыльнулся Угрстан.
– Кто у нас в слоях?
– Строго спросил он Наргшта.

– Там все в порядке, - ответил тот, - много наших для нормальной работы не требуется.
– И они оба снова оскалились, понимая, о чем идет речь. Дреги давно уже были полноправными хозяевами в нижних слоях. Карьера каждого из них начиналась с практики в верхних слоях, и заканчивалась на самом дне. Они были властелинами там, куда боялись или не желали спускаться все остальные. Дреги никогда не гнушались падалью, кошмарами, ужасами и тленом нижних слоев, они были толстошкуры во всех смыслах, и равнодушно переносили любые картины.

Глава 49

Лили не знала, что делать, и прикоснулась к светящемуся кокону. Струящаяся ткань света окутала ее руку, а затем и всю ее целиком.

Вокруг было лишь белое сияние, и она в нем: ни поверхности, на которой бы она стояла, ни стен, ничего из области понятий, лишь свет. Лили была частичкой этого прекрасного сияния, не принадлежавшей ничему. Она не помнила, откуда пришла, да и само понятие направления и причин отсутствовало. Лили блаженно смотрела в пространство, вернее, наблюдала его одновременно со всех сторон, и мир ее души был совершенен и закончен. Лишь тихими тенями где-то в стороне проскальзывало что-то темное и отдаленно знакомое, и когда она присмотрелась, то провалилась в одну из проносившихся мимо теней.

Это был пятый слой. Она не знала, что это значит, но знала, что кто-то внутри нее самой вел им исчисление, как заключенные считают дни до своего освобождения. Нет, она не знала, освободят ли ее вообще, и чем дольше продолжалось ее падение, тем больше, она понимала, что надежды для нее нет. К Лили тянула руки женщина с безумными глазами и все кричала, что надо бежать, но ноги несчастной превратились в кисель и сливались с сухой песчаной почвой. Лили пыталась какое-то время помочь ей подняться, но все попытки были тщетны, ее ноги теперь уже до самых бедер полностью превратились в невообразимое желе. Женщина стала кричать и плакать, цепляясь за руки Лили и повисая на ее туловище. Едва ей стоило от нее отделаться, как она заметила неподалеку десятки таких же несчастных, рвавшихся с места, но увязших в почве по самые колена, бедра, временами даже по пояс. Все они метались и кричали от ужаса

с каждой секундой все сильнее. Лили осмотрелась по сторонам, и не заметила в этом слое ничего подозрительного, но когда песок зашевелился, и из него подняли головы гигантские песчаные гусеницы, или слизняки - сложно было описать их человеческими словами, - ее едва не стошнило. Какая-то жидкость или слизь стекала с их присосок, которые служили им, вероятно, головами, потому что они двигались ими вперед, их оконечности терялись под землей, словно черви были бесконечными, или представляли собой единый клубок с множеством голов-присосок.

– Что это за ужас, - прошептала Лили.

– Не стой на месте, - бросил ей смуглый мужчина и побежал прочь от увязшей группы людей и неторопливого движения слизней.
– Как только остановишься, ноги начнут превращаться в кисель, и больше ты от них уже не сбежишь.
– Произнес он, когда она догнала его, несясь за ним по безжизненной пустыне.

– Но как же они?
– бросила Лили, указывая рукой на застрявших несчастных.

– Им уже не помочь, - произнес он, рассматривая ее.
– А каким ветром тебя занесло сюда?

– Не знаю, - искренне ответила она.

– Не помнишь, - разочарованно выдохнул он, - впрочем ладно, не до бесед сейчас, давай двигаться дальше, пока не поздно.

– А вы за что?
– спросила Лили, снова нагоняя его, и начиная уже где-то в глубине души осознавать, что сколько бы они ни бегали, рано или поздно им придется остановиться.

– Обыкновенное мошенничество, - бросил он, но потом, взглянув еще раз на Лили, не без тени гордости добавил, - высшего класса.

– Предательство, - подал голос человек, пытающийся перемещаться на том, что осталось от его ног.
– Здесь все так или иначе за обман или предательство. Они сжирают нас также, как пожирала бы совесть, если бы была у нас, переваривая самое себя заживо.

– Беги, атлет, своей дорогой, - усмехнулся южанин и припустил дальше, кивая головой Лили, но она остановилась, как вкопанная, глядя на безногого беднягу.

– Но я не...
– она перевела дух, - впрочем, ладно, это уже не имеет значения.
– Лили подошла к инвалиду, подхватила его под руку, и он повис справа у нее на шее.

– А из вас неплохая медсестричка бы вышла, - заметил он, улыбаясь.

– Глупцы, вы оба подохнете, - прокричал им южанин и, махнув на них рукой, скрылся из виду.

– Я вообще не в курсе, как тут принято на самом деле, но еще ни разу не видел, чтобы кто-то кому-то помогал, - произнес незнакомец, продолжая ей улыбаться.

– Я и сама не очень знаю, - ответила Лили, - хотя, возможно, это тоже бессмысленно. Откуда вы взяли насчет предательства и обмана?
– спросила она.

Незнакомец только покачал головой, остановившись.

– А разве сама не чувствуешь? Если я и представлял расплату, то знал, что она должна быть чем-то вроде этого. И чем мне страшнее, тем меньше я подвижен и способен убежать.

Словно в подтверждение его слов, они вышли на возвышенность, сразу за которой располагалось целое поле несчастных, увязших в песке то тут, то там, барахтаясь оставшимися конечностями, а к ним со всех сторон двигалась целая куча слизняков.

– О нет, - прошептала Лили.

– Да, похоже, мы недалеко ушли, - произнес он, наблюдая открывшуюся картину.
– Идем-ка лучше обратно по-добру по-здорову, - сказал он, но Лили заворожено смотрела вниз, на страшное кольцо из мягких податливых тел, смыкающихся вокруг людей.