Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть
Шрифт:
– Мадам, прошу вас, успокойтесь и объясните мне наконец, в чем дело, – учтиво, со свойственной ему интеллигентной интонацией произнес Хвощов.
– Вы собачку не встречали здесь нигде? – продолжая всхлипывать, ответила барышня.
У Хвощова в памяти возникла палуба «Титаника» и дама, прогуливающаяся с собачкой. Несомненно, это была она, только без собачки. «Это судьба», – подумал Никита.
– Я знаю, где она, – утвердительно ответил он.
Женщина успокоилась и уставилась на Хвощова своими огромными глазами. Ее руки нервно трясли сумочку из крокодиловой кожи.
– Да вы не волнуйтесь, входите, выпейте воды, – отворяя шире дверь, продолжил Хвощов. Дама немедля прошла до стола, налила себе «Боржо» и отпила немного.
– Ну, и где она, вы сказали, что знаете, – нервно поинтересовалась она.
– Да она на «Титанике», я вас уверяю, я ее там видел, – заинтересованно произнес Никита.
– На каком еще «Титанике», пойдем те же скорее на ваш «Титаник», – страстно проговорила дама.
– Я думаю, что можно. – Хвощов быстро набросил льняной пиджак поверх косоворотки, схватил свой саквояж с кукурузой, взял даму за руку и вышел из номера, захлопнув за собой дверь. Стален продолжал спать.
Выйдя на улицу вместе с дамой, он остановил вояж, загрузил ее чемоданы
– Так вы утверждаете, что мой Пусик на «Титанике»? – поинтересовалась она.
– А где ж ему еще быть-то, я его там видел, значит, он там. Да не переживай ты так, найдем мы твоего Пусика, – Хвощов по-панибратски похлопал Розу по плечу. Женщина опять вытаращила свои глаза. Она, великосветская дама с собачкой, бывшая жена губернатора Тифлиса не привыкла к таким манерам и такому наглому обращению, но что-то ее останавливало и одновременно возбуждало от такого интеллигентного хамства.
– Я согласилась плыть с вами только из-за Пусика, в надежде его найти. Я только сегодня утром прибыла из Тифлиса, проведя две недели в морской ловушке, и, уж поверьте мне, удовольствие сие не из приятных. Хотя море я люблю, – добавила она.
– Я тебя уверяю, Роза, эти две недели покажутся тебе одним днем, – Хвощов похлопал по саквояжу, в котором находился кактус с кукурузой.
– У меня с собой великое открытие имени меня самого, – продолжил хвастливо он. И, дальше распаляясь, тут же добавил нараспев: – Ух, и по нраву ты мне, Роза, по нраву. Я сразу понял, когда увидел твои глаза, что ты судьба моя, судьба!
– Ну, вы и шалун, как я погляжу. И зачем я вам верю, сама не понимаю, – ответила Роза.Выйдя на городской пляж, Хвощов подтянул к вкопанному деревянному навесу два шезлонга и учтиво указал Розе на один из них, предложив ей сделать выбор. Роза искусно, с грациозностью кошки, прилегла на свежевыкрашенный шезлонг и прикрыла оголившиеся лодыжки длинной юбкой. Никита прилег напротив на уже изрядно потрепанный шезлонг. У них завязалась светская беседа. Хвощов неплохо разбирался в политике, моде и науке. От природы он был смышлен и разговорчив, что помогало ему поддерживать любую беседу на практически любую тему. За великосветскими разговорами появились обоюдная симпатия и общие интересы в области ботаники. Роза еще в Тифлисе, в доме губернатора, любила выращивать и самовольно скрещивать всевозможные виды трав и цветов. В ее сады наведывались известнейшие люди. Одни – посмотреть на чудо селекции цветов и их разнообразие, другие – за травкой для разных лечебных целей. А иные и за ростками для будущего взращивания в собственных садах. Так они проговорили с час-другой. Вдруг Роза заметила торговца вареной кукурузой и леденцами из сахара, а рядом с ним – собачонку, радостно подпрыгивающую и лаящую на леденцы. «Пусик, точно Пусик», – промелькнуло в голове Розы. Она встала со своей кушетки и что есть силы, крикнула:
– Пу-у-у-у-у-с-с-с-и-и-и-к, Пу-у-у-с-с-и-ик.
Собачка остановилась, осмотрелась по сторонам и рванула в противоположную сторону от Розы. Она еще громче завопила его кличку. Пес опять встал в недоумении. Снова повертел своей головой и ринулся к Розе. Роза направилась к нему навстречу. Поймав в объятия пса, она жадно стала его лобызать, а тот, в свою очередь, – ее, время от времени подскуливая и подвизгивая. Окончательно насладившись возвращением своего любимца, Роза подошла к Никите и саркастически спросила:
– И как вы мне это объясните, Никита. Вы же говорили, что он на «Титанике».
– Да, сбежал ваш пес оттуда, точно говорю. Я видел его с тобой на «Титанике» сегодня рано утром, – ответил Хвощов.
– Что вы такое несете, Никита, не была я на «Титанике», я на «Олимпии» прибыла сюда, – ответила Роза.
– На «Олимпии», хм-м, – почесывая лысый затылок, сконфузился Хвощов.
– Да, а что тут удивительного. У нас из Тифлиса, только на «Олимпии» можно добраться до этих мест. Может, ты что-то напутал, Никита? – она незаметно перешла на «ты».
– Может, что-то и напутал, может, вообще мне это привиделось, дежавю, так сказать, чистое дежавю. Но разве это меняет положение вещей? Ты мне нравишься, Роза, я тебе тоже. Вместе мы едем? – вопрошающе залепетал он.
– Едем, едем, я, встретив тебя, даже забыла, зачем сюда приезжала, шутка. Все я прекрасно помню, – шутливо сказала Роза.
– А кстати, зачем ты сюда прибыла? – осведомился Хвощов.
– Да человека проведать одного, он дочь мою из семьи нашей увел, да так искусно все проделал, что она, как дура, в него влюбившись, совсем забыла свои корни и подалась в революцию. Она у меня с детства к цветам была неравнодушна, вот и показалось моей бедной девочке, что только цветы и бабы могут решить переустройство страны. Мы с мужем из-за этого много ссорились и в конце концов развелись. Я осталась одна с Пусиком на руках, – печально поведала Роза.
– Чё-т я не пойму, а кто твоя дочь, может, я чем-то могу помочь. Я многих у нас в Стране Советов из высших чинов знаю, – предложил свои услуги Никита.
– Может, и можешь, не знаю, дочь моя Надежда Пупская, слыхал такую? – поинтересовалась ЛюксембургПупская.
Глаза Хвощова округлились до размеров Розы, он застыл в недоумении.
– К-к-к-то, Пупская, Надежда Константиновна, да кто ж не знает Пупскую. Она самая, самая, – он помахал пальцем в небо. – Она всю эту революцию и совершила, не одна, конечно, но мы ее о-о-чень уважаем, она баба что надо.
– Это точно, как появился в ее жизни грузин, так и превратилась в «бабу что надо». А была-то девушкой из высшего общества, в жемчугах да бриллиантах ходила, и платья из китайского шелка носила, и в каретах позолоченных по Тифлису ездила, и ухажеры под стать были. А появился грузин, и все пошло по другому сценарию, – с сожалением констатировала она.
– До меня наконец-то дошло, о ком ты говоришь, это ж Ёсиф Виссарионыч, – осознал всю серьезность ситуации Хвощов.
– Да, он самый, а
– Еще бы. Ты у него в номере была, он спал за дверью, в другой комнате, и очень хорошо, что я тебя встретил, а не он. Страшный человек – Ёсиф Стален, я тебе скажу. Все решает через террор. Сам Ленин тебя мне послал, иначе мог он тебя, Роза Ивановна, затерроризировать. Сгубил бы он тебя здесь, и никто б не нашел. Ну, слава Ленину, что все так сложилось. Я рад, бесконечно рад. А вот и солнце стало заходить за горизонт. Пора нам на «Титаник», – привставая с шезлонга, по-театральному произнес Хвощов.
– Надо же, как все странно. Но я ничуть не испугалась, мне и раньше об этом говорили, что Ёсиф и террор – это синонимы, но теперь я поняла, что дочь моя под страхом быть убиенной подчинилась ему, злодею-террористу.
– Здесь история умалчивает об этом, потому что только она, Надежда Константиновна, дочь ваша, может его и осадить при всей верхушке партии и затрещину отвесить. Сомневаюсь я, что он ее терроризирует, – добавил Никита. – Она как раз в столице, куда «Титаник» плывет, вот тебе, Роза, и еще один знак нашей встречи. Встретишь там свою Наденьку во всей красе.
– Ну, раз так, то чему быть, того не миновать, – она по-девичьи схватила Никиту за руку и устремилась в порт. Хвощов послушно, как ребенок, последовал за ней.Вторая встреча с Троцкиным
Стален проснулся спустя шесть часов после ухода Хвощова. Встал с кровати, вошел в кабинет, взял из секретера трубку набил ее табачком и закурил. Аромат душистого табака разлетелся по всем укромным уголкам комнаты, наполнив ее какой-то невесомой жизнью. Завитушки дыма принимали причудливые формы, напоминающие Сталену различных зверюшек. Он принялся их сбивать ладошкой, привнося хаос в движение частиц дыма. Делал он это до тех пор, пока весь дым не рассеялся. Докурив, он аккуратно сложил трубку в кисет, положил ее в нагрудный карман, обулся и вышел из номера. Пройдя вниз по лестнице, Стален через минуту оказался в фойе «Ледоруба». Стойка рецепции и вход-выход по-прежнему пустовали без служащих. Он оглядел весь зал и, не заметив никого, подошел к стойке, взял телефон и рукой пару раз стукнул по рычажку. На том конце раздался нежный голос девушки-коммутатора:
– Двадцать седьмая, слушаю.
– А соедини-ка, меня, барышня, с Троцкиным Львом Давидовичем, имеется ли такой у вас на коммутаторе? – спросил Ёсиф.
– Одну минуточку, – девушка отключилась от Сталена, и в его трубке воцарилась тишина. Через полминуты треск в трубке вывел Ёсифа из задумчивости. – Такой имеется, соединять? – спросила она.
– Соединяй, – сказал Стален.
Застрекотали реле, и после небольшого ожидания на другом конце подняли трубку.
– Слушаю, говорите, – заскрипел Троцкин.
– Здравствуй, Лев Давидович. Говорит Стален, – строго произнес Ёсиф.
– Слушаю тебя, Ёсиф, – ответил Лев.
– А, что, Лев, последняя наша встреча так и не пролила свет на дела наши грешные. Ты испарился, исчез. Что так, товарищ Троцкин?
– Я, Ёсиф Виссарионыч, сразу понял, зачем ты появился у меня, и что, ты прикажешь, мне оставалось. А я тебе отвечу. Испариться. Хотя я уже понял, что от тебя не скрыться, ты – вездесущ. Так, может, мы договорим по телефону? – произнес с присущей ему проницательностью, Лев.
– По телефону, говоришь? А может, сразу к телеграфу перейти, он вообще исключает прямой контакт, – с явным раздражением вставил Стален. – Ты мне вот что скажи, товарищ Троцкин, ты будешь вести кАнструктивный дЫалог? – переходя на акцент, добавил он.
– Не нервничай, Ёсиф, скажи мне цель твоего приезда, и мы обязательно встретимся.
– Моя цеЛ, этА тИ, Лёва, и мИ с тобой обязательно встретЫмся, не в этой жЫзни, так в другой, – злобно ответил Стален. – Я тебя, сцуко, из-под зЭмли достану и верну НадЭжде, – злостно парировал он.
– Стоп, стоп, стоп. Ёсиф. Остынь, я не в подчинении ни у кого, ни у тебя, ни у Нади. И что это за тон переговоров, товарищ Стален? – с заметным волнением протараторил Троцкин.
– А я уже не веду с тобой, Лев, переговоров, я уже и так все для себя решил. Ты тот, кого переговорами не возьмешь, тебя, Лев, за гриву надо и в стойло, тогда ты шелковый станешь, – угрожая подытожил Стален. – Так что, сайгак, готовь сани, в Сибирь поедешь, местный люд своими речами ублажать да москитов твоей кровушкой питать, новое поколение кровососов подкармливать.
– Окстись, товарищ Стален, негоже гегемону и бывшему соратнику Лёвы Троцкина, таки угрожать, – слегка картавя, ответил Троцкин.
– А я тЭбЭ нЭ угрожаю, Лёва, я тЭбЭ прЭдупрЭждаю, готовь сани, – командно вставил Стален и что было силы опустил трубку на рычаг.
– Вот, сцуко, опять решил меня вокруг пальца провести, – выругался он и направился на выход.
Брови Сталена сомкнулись на переносице, глаза потемнели до иссиня-черного цвета, кожа на лице приобрела багрово-глиняный оттенок. «Не живого, так мертвого привезу в столицу», – мысленно пообещал себе Стален. Выйдя на улицу, он с нескрываемым отвращением посмотрел на изваяние, набрал полный рот слюны и смачно плюнул прямо на ледоруб. Еще раз мысленно выругался и абсолютно уверенным шагом направился к Троцкину. Настолько уверенным и быстрым, что даже не заметил, как пролетел два квартала и оказался у дверей Льва. Стален осторожно осмотрелся и надавил на дверь. Она поддалась и открылась, впуская гегемона внутрь. Холл и гостиная были пусты. Вся утварь и вся мебель отсутствовали, стены остались без картин и гобеленов, с пола сквозняком сдувало пыль. Стален замер. Его мозг нервно перебирал варианты отхода Троцкина. Он не понимал, как за столь короткое время Лев сумел ретироваться и утащить весь свой скарб. И, что самое главное, куда? Глаза гегемона стали наливаться кровью, и он нервно зашагал по кругу, меряя ими периметр гостиной. Стены постепенно начали трансформироваться, ноги – все чаще и чаще перебирать аллюр, и Стален воспарил. Воспарил над всем районом. Он почувствовал необычайный прилив сил и легкость внутри. Вся убогость квартала предстала перед его взором. На минуту он завис в воздухе и окинул район взглядом. Его внимание привлекла отдельно стоящая часовня, выделяющаяся светлым пятном на мрачном ковре квартала. Стален камнем устремился вниз. Пролетев за несколько секунд расстояние до часовни, он приземлился у входа расправил рубаху и брюки и вошел внутрь. Часовня представляла собой небольшое помещение ромбовидной формы, убранство ее было выдержано в строгом мексиканском стиле и имело все необходимое для молебна. По всем четырем углам стояли лавочки для трех-четырех человек, посередине – амвон, над которым зависла огромная люстра в тысячу свечей. Блики пляшущего от зажженных свечей света играли на стенах часовни, создавая эффект шабаша. Стален прошел к амвону и услышал за спиной незнакомый голос со стальным звучанием: