Еще более дикий Запад
Шрифт:
— В них тоже была.
— Нет. Твои создания — они были лишь созданиями. Но тебя это не остановило. Он ушел. И увел с собой тех, которых сумел изменить. Он создал что-то из крови людей и собственной, что действовало на драконов, лишая их силы.
— Освобождая.
— Далеко не все, кого ты забрал, были рады освобождению. Ты ведь не договариваешь, верно? С той стороны мира ты принес кое-что… то, чего там не могло быть по определению. Часть Его крови. Так?
Совсем я запуталась. А главное, не понятно, кто
Хотя… подозреваю, что хороших там нет.
— Ты усилил свой слабый дар. И воздействовал на них, заставив покинуть город. А уже потом выкачал кровь и силу, чтобы создать не слуг, но тех, кто по твоему мнению должен был владеть миром.
Молчание.
И тянется, тянется. А главное, сидим мы долго, но солнце все еще стоит высоко. И ни на волос с места своего не сдвинулось. Конечно, сон — дело такое.
Но жарко.
И пить хочется.
Я сглатываю слюну.
— Он воздвиг под землей город, где развернулся вовсю. Из людей и драконов, из силы и крови, он создавал тех, кого полагал достойными стать частью нового мира. И плевать, что далеко не все творения его были жизнеспособны.
— Странно слышать такую заботу от тебя.
— Я изменился. А вот ты остался прежним. Самоуверенным придурком.
— Так, стоп, — вот что-то мне совсем жарко стало, того и гляди вспыхну. И не солнце тому виной. Жар будто распирает меня изнутри. Он рождается там, под сердцем, где свила гнездо чужая сила. — Какое я имею к этому отношение?!
— Ты проклятая, — ответили оба и хором.
Вот засранцы!
Древние.
— А если попонятнее? — я сделала вдох, пытаясь с этой силой справиться. Но она рвалась наружу.
— Мои создания были хороши, но все они имели один недостаток. Для поддержания дара им требовался внешний источник силы. Город, который питал бы их. Или…
— Кровь праотца, — подсказал Кархедон. — Ради них вы уничтожили города.
— Было бы там что уничтожать. Вы и сами уже вымирали. Пара сотен лет…
— Так что ж не подождал?
— Сначала мне нужно было проверить. Потом я понял, что просто должен избавить мир от вас, прежде чем отдать его моим детям. Как бы то ни было… им всем нужна была внешняя сила. Кроме тех, в кого я вложил ту кровь изначально.
— Где ты вообще…
— Оказалось, что если соединить все то, что вы растащили по городам и добавить силы, много силы… кровь оживает.
Охренеть.
Только и успела подумать я прежде, чем вспыхнула. И главное, ярко так.
Жарко.
Испугаться не успела, а потом сообразила, что бояться по сути нечего. Я ведь сама пламя! Я суть его. Я жизнь.
Я дракон.
А драконы, они не горят.
Глава 17. Где появляются разные мысли о прошлом и настоящем
Милисента захрипела, выгнулась и, прежде
Подземница отшатнулась.
И поспешно заслонилась руками. Из горла её донесся сдавленный хрип, а Милисента сделала вдох. И глаза закрыла. А когда снова открыла, то произнесла сипло:
— Что за хрень творится?
— Не знаю, — честно ответил Чарльз, прижимая жену к себе. — Но творится.
— Я… — она закашлялась и он вновь же удерживал её, стараясь унять беспокойство. — Я опять там была… встретила… другого. Братья. Эксперимент.
Она пыталась говорить, но кашель мешал. И Чарльз подал флягу с водой.
— Спасибо. Драконом быть… так себе. Хвост сидеть мешает.
Бред?
Нет. Лоб был холодным, пусть и покрытым испариной. А пламя в глазах улеглось, только сами эти глаза цвет сменили. На рыжий. Рыжие глаза — это совершенно ненормально.
Но красиво.
— С-спасибо, — Милли допила воду. — Я… уже в норме. Наверное. Проклятье. Я уже не знаю, что такое норма.
— Ничего, — сказал Чарльз. — Это…
— Огонь. Красиво, — подземница стояла, крепко зажмурившись. — Праотец… Праотец был бы доволен.
— Очень сомневаюсь, — проворчала Милли. — Он еще тот засранец. Все они там… засранцы. Хорошо, что вымерли.
С этим Чарльз согласился.
— Праотец завещал хранить, — подземница сняла с шеи тонкий шнурок. — И отдать тому, кого примет сила.
На шнурке висел крохотный фиал, вытесанный из камня, оплетенный серебряной нитью. И силу, заключенную внутри, Чарльз ощущал весьма остро.
И силу очень недобрую.
— Не уверен, что…
Милли протянула руку, и фиал упал в нее.
— Что он еще завещал? — поинтересовалась она сварливо. Но, как ни странно, подземница нисколько не обиделась. Узкие губы её растянулись в подобии улыбки.
— Он сказал, что когда кровь соберется воедино, драконы вернутся в мир.
Почему-то предсказание совершенно не обрадовало.
Милисенту в том числе.
А Молли так и вовсе нахмурилась. Брови её сдвинулись, а на хорошеньком личике появилось то задумчивое выражение, которое заставило Чарльза насторожиться.
— А теперь нам пора уходить, — подземница приложила обе руки к груди и поклонилась: — Спасибо.
— За что?
— Я видела пламя. Я расскажу о нем своим детям. И возможно, память их угаснет не так быстро. Но теперь мы свободны.
— Рада.
— Погодите, — встрепенулся Эдди. — А выход?
— Тот, кто заботился о нас, знает. Иные пути не для вас. Там… иначе, — подумав, добавила подземница. — Те, кто был рожден под солнцем, не сумеют пройти. И мои дети могут впасть в искушение. Нехорошо.