Еще не август
Шрифт:
Они стояли на улице. Под фонарем роились белые снежные мухи и, не долетая до земли, превращались в мокрое ничто.
Марго втянула носом влажный холодный воздух и резко выдохнула:
– Ты совсем сошла с ума или притворяешься? Что значит «забираешь ее к себе»? Ты даже не имеешь понятия, кто она такая! А то, что психованная, не видно? А запах, вши – ты проверяла? Это опасно, Вера! И потом еще не факт, что она к тебе захочет. Врачи сказали, что удерживать ее не будут. Ей, правда, лежать надо – на ребра гипс не поставишь. – Втянув голову в плечи, Марго демонстративно
– Подожди ты, не кипятись. Неужели не понятно, что не подзаборная она, что жила как человек, даже вот в Таиланде побывала. Ты видела этот рисунок? Ее точно этому учили. Ты так можешь? И я не смогу. Надо с ней поговорить без врачей. Я уверена, она нам скажет, кто и откуда.
– И что это тебе даст? Ну, узнаешь…
– А может, разыщем ее родню. Она потерянная, а не конченая – это большая разница.
– Ладно, пошли. Только обещай, что сначала с врачами обсудишь, опасно или нет в смысле заразы. Пусть хотя бы ночь подержат, продезинфицируют…
Кровать Звезды была засыпана кусочками бумаги разной величины. Она старательно разрывала ее на все более мелкие части и на каждой пыталась что-то изобразить. Где позволял размер, улочки и дома, а на тех, что поменьше, просто цветок либо какие-то знаки и загогулины.
Марго удивленно перевела взгляд с картинок на девушку:
– Ну ты даешь, художница, где ж ты так научилась? Талант!
Опять у Веры защемило сердце, когда разглядела щербатую улыбку, которой одарила их девушка. Неужели Марго не заметит? Ну, ведь точь-в-точь рот как у Костика. Теперь Вера буквально приклеилась взглядом к вспотевшей лысой голове, к покрасневшим векам вокруг синих, как у Кости, глаз. Марго продолжала выспрашивать со свойственным ей артистизмом и вкрадчивой мягкостью. Умела влезть в душу, когда хотела.
– Это Таиланд, правда?
Звезда кивнула.
– А ты там давно была?
В ответ неопределенный жест плечами.
– Сама ездила или с друзьями?
Неожиданно Звезда произнесла: «ама», что конечно же означало: «сама».
Подруги переглянулись. Это было ее первое слово, и к тому же вполне осмысленное. Окрыленные успехом, пошли дальше.
– Меня зовут Марго, это Вера. А тебя как?
– И-а.
Марго переспросила:
– Ира?
Девушка отрицательно мотнула головой.
– Инна?
Опять мимо. Все перечисленные имена, начинающиеся на «И», были отвергнуты, но ей нравилось игра, и было видно, что она готова это делать до бесконечности. Марго вовремя подсунула лист бумаги. Девушка написала на нем «Лина» и расхохоталась.
– Ничего себе, ты нас запутала, – подыграла хитрая Марго и, прищурив глаз, сказала: – А вот фамилию угадывать не буду, никогда не отгадаю.
Но Лина уже завелась. Радостно подпрыгивая на кровати, дала понять, что умоляет продолжить. Надув щеки, вытолкнула из себя:
– Му-и-а…
– Мухина, что ли?
Лина удивленно посмотрела на Марго, утвердительно качнув головой. Вере стало дурно. Это была Костика фамилия, которая могла стать и ее тоже, если бы
Марго никак не отреагировала, даже не посмотрела в сторону Веры, скорее всего не представляя того, что творилось у той в душе. Она бодренько понеслась дальше, пытаясь узнать, откуда у Лины эти удивительные браслеты с секретом, и добавила: уж не волшебные ли они? Она смешно рассказывала, как пытались их снять с Вериной руки, как ничто их не брало, как глупые женщины не нашли застежку, и вдруг вроде невзначай поинтересовалась:
– А что ты маме на Новый год подарила? Тоже небось такой браслет? Я бы не отказалась.
То, что произошло вслед за этим, вынудило срочно вызвать врача: Лина рыдала, заламывая руки, билась головой о стену, начались судороги. Врач вкатил ей успокаивающее и снотворное, попросив оставить сейчас пациентку в покое. Он пообещал, что присмотрят за ней до утра, а потом можно забирать, если не сбежит, конечно.
Уже сидя в машине, Марго наконец заметила, что Вера подавлена и ведет себя странно. Она истолковала это по-своему:
– Я же тебе говорила. А представляешь, если бы с ней такое началось у тебя дома?
Не поворачивая головы, Вера едва различимо прошептала:
– Она Костина дочь.
Машина, которая уже начала медленно отъезжать, резко остановилась.
– Совсем, что ли, трехнулась? – заорала Марго. – С чего это вдруг? Только потому, что она Мухина? А я вот точно знаю, да и ты тоже, что их дочь назвали в честь Костиной мамы Полиной. При чем тут Лина?
– Она могла сама себя так называть. Тем более что это имя знаковое.
– Блин, знаковое! Да уж, конечно, не поспоришь с несостоявшимся кандидатом наук по языкознанию. Что ни скажи, все какие-то символы, значения. То ли дело мы – простые училки. И как тебя ученики терпят с таким багажом знаний, а главное, занудством? И что говорит твоя ономастика про Лину?
– В переводе с греческого Лина – «скорбная весть», с латинского – «сирена». Но в данном случае это, скорее всего, сокращение. Так часто бывает. Как самостоятельное Лина не числится ни в православных, ни в католических святцах. Обычно за Линами скрываются Эвелины, Алины и, представь себе, Полины. Но неужели ты не заметила, как она похожа на Костю? У нее абсолютно его рот, улыбка, щербинка между зубов и манера качать головой…
Марго задумалась, повернула ключ зажигания. Внезапно перед глазами, визгливо скребя по стеклу, замелькали дворники. Подруги вздрогнули.
Что-то жалобно-зловещее было в этом звуке.
Марго неожиданно вспомнила:
– А где тот браслет, ты его не потеряла?
Вера порылась в кармане, нащупав холодную дугу:
– Почему спрашиваешь? Думаешь, надо?
– Конечно. Колокольчики отгоняют злых духов. Кто из нас был в Таиланде? Вперед!
Вера послушно просунула руку в кольцо браслета, еще раз отметив странность его конструкции: надевается легко, без всяких застежек, а вот снять невозможно. Вот и сейчас не уверена, что сумеет найти застежку.