Еще один баловень судьбы
Шрифт:
— Увы, меня тогда во Франции не было. Зато высокое наслаждение я получал в битвах, завершавшихся нашими победами…
Когда Антон в компании с Клементе переступил порог двухэтажного обширного дома, принадлежавшего супругам Сан-Феличе, и увидел устремившуюся к ним с улыбкой хозяйку, то обомлел: так она оказалась похожа на Монику Беллучи! Его оторопь тотчас была примечена Луизой, которая спросила:
— Я Вам кого-то напомнила?
— Да, белла донна, — склонился перед ней уже взявший себя в руки Антон. — В Париже у меня была знакомая итальянка, поразительно похожая на Вас.
— Что значит была? Она умерла?
— Нет,
— В самом деле, неудачно. Но с кем я имею удовольствие разговаривать?
Антон выразительно взглянул на Клементе и тот включился:
— Перед Вами, белла Луиза, стоит Антуан де Фонтенэ, сотрудник посольства Франции.
— А! Это о Вас мне сегодня Элеонора пела дифирамбы и теперь я вижу, что ничуть не приврала: Вы натуральный тентаторе (искуситель).
— Перед Вашей красотой я могу быть лишь просителем, донна перфетта (совершенная).
— Что ж, не желаете быть искусителем, вставайте в ряды просителей — их в моем доме бывает достаточно много…
К этим уничижительным словам реинкарнация Моники Беллучи добавила негодующий взгляд и поспешила навстречу новой паре гостей. Антон же уловил сочувствие Клементе, снисходительно ему улыбнулся и сказал:
— Еще не вечер, джовани (молодой человек)…
Через пару минут Клементе подвел Антона к высокому меланхолическому господину лет сорока, который оказался мужем Луизы. Тот скользнул по французу взглядом, спросил его мнение о неаполитанской погоде и вдруг оживился, узрев на входе ту самую титястую дамочку, что была сегодня у герцога делла Торре.
"Неужели и Элеонора де Фонсека сюда явится?" — загадал Антон с холодком в душе, но напрасно: эта взрослая революционерка до гедонистов не снизошла.
Вечеринка у Сан-Феличе началась (присутствовало 8 дам и 12 мужчин) более привычно для Антона: с выпивки. Были открыты бутылки с шампанским (для дам) и с рубиновым Лакрима Кристи для мужчин. Закусывали сыром, засахаренными фруктами и шоколадным мороженым под названием "Ледяная неаполитанка". После двух бокалов шампанского Луиза дала знак, и с балкона, на который гости не обращали до той поры внимания, полились в зал нежные звуки вальса в исполнении струнного квартета. Бывалые мужчины тотчас разобрали женщин и, тесно прижав их к себе, стали медленно кружить добычу по залу. Антон и Клементе остались стоять у стола с бокалами вина в руках и наблюдать за чувственными удовольствиями танцующих. Некоторые женщины ставили все-таки преграды напирающим самцам, другие вполне отдавались объятьям, а третьи умудрялись сохранять видимость олимпийского спокойствия в тисках мужских рук и ног — к ним относились как раз Луиза и Элеонора.
Наконец, музыка смолкла и пары распались (с поклоном от кавалеров). Клементе придвинулся ближе к дамам, но при новых звуках музыки вновь не успел завладеть рукой Луизы и вернулся раздосадованный к неподвижно стоящему Антону. Впрочем, заиграли бесконтактную и слишком подвижную тарантеллу, которую дамы, тем не менее, отплясывали с большим энтузиазмом. После этого танца все подошли к столу и не спеша осушили по бокалу вина (и, соответственно, шампанского). Каким-то образом Луиза оказалась подле Антона и спросила с наигранным беспокойством:
— Вы что же, Антуан, не умеете танцевать?
— Вальс танцую, но иначе,
— Хорошо, — решительно сказала Сан-Феличе и громко объявила: — Вальс! Дамы приглашают кавалеров!
Тотчас она повернулась к интересному чужеземцу и предложила: — Покажите мне, как танцуют вальс в Париже…
Антон встал бок о бок с дамой, завладел ее левой рукой, обвил правой рукой ее бедро, притиснул к своему и пошел плавно вперед под звуки музыки — ощущая, как в месте соприкосновения бедер возник общий кровеворот. В середине зала он не спеша совершил перекат спиной по спине дамы (порождая в ней сладостный озноб), притиснул к левому боку ее другое бедро и повлек даму вновь вперед, до конца зала. Здесь он, наконец, развернул ее к себе лицом, сжал изящные кисти и, раскинув руки в обе стороны до отказа, стал совершать медленные вращения в полном соприкосновении "грудь в грудь". Его неожиданные приемы возымели эффект: Луиза отбросила маску спокойствия и танцевала, полуприкрыв глаза, с выражением экстаза. В завершающей фазе танца Антон забросил ее податливые руки к себе на шею и сжал восхитительно полные бедра, слегка натаскивая их на самую пылающую часть своего тела…
— Да, Париж это Париж! — с хрипотцой произнесла Луиза по завершению танца. А еще она заглянула Антону глубоко в глаза и медленно провела пальцем по его телу, от горла до пупка. Он твердо выдержал этот взгляд и сделал ответную медленную ласку пальцем, но по спине (от шеи до копчика) — зная, что порождает под ее кожей сладкий трепет.
— Какие еще парижские развлечения ты знаешь? — шопотом спросила Сан-Феличе.
— Ручеек, — сказал Антон, улыбаясь…
Глава шестьдесят шестая. Из коляски на бал
В назначенный день Антон отправился в Казерту, причем от особняка Сан-Феличе: Луиза, вопреки утверждениям Клементе, не желала и на час расставаться с новым возлюбленным. В Казерту она, впрочем, не поехала, зная, что на весенний бал во дворец ее не пустят. Зацелованный и грозно предупрежденный насчет шашней с аристократками и особенно с "этой Хамильтон", Антон откинулся на подушку, подаренную Луизой, и сладко подремывал всю дорогу — в Неаполе спать ему приходилось очень мало.
Бернар де Шовелен встретил его с облегчением:
— Я полагал, что Вы манкируете приглашением королевы — и тогда мог состояться дипломатический скандал!
— Я не враг своей стране, — кротко сказал Антон. — А Вы не поинтересуетесь, смог ли я наладить связи в среде демократов?
— Интересуюсь. Наладили?
— Практически со всеми. Но предупреждаю: их немного и связи с народными массами у них нет. Лаццарони совершенно не имеют представления о республиканском строе, о возможности жизни без короля.
— Вы вразумили местечковых демократов?
— Активно пытался. А вразумил ли — покажет время.
— Которого у нас, напоминаю, нет. Кстати, Вашу поразительную активность подтвердил мой агент, вот только направлена она была не на помощь демократам, а на ублаготворение чувственности некой Луизы Сан-Феличе!
— Ваш агент не врет, но он не понимает, что теперь немногочисленные женщины-демократки будут активно мобилизовать неаполитанских мужчин на сотрудничество с демократами Франции.
— Это если неаполитанцы не взревнуют и не пожелают послать в тартарары наглых французских республиканцев…