Еще один шанс
Шрифт:
На журнальном столике одиноко лежал толстый блокнот, и Маша потянулась за ним. Он упал и открылся на последней странице, где была запись. Швецова подняла его и начала читать, сразу сообразив, что у неё в руках оказался дневник Мышкиной.
«Маша снова защитила меня от менеджера, – писала Виолетта. – Чувство благодарности захлестнуло меня, как и каждый раз, когда она вступалась за меня. Ещё со школы со мной никто не хотел дружить, и когда я смирилась с этим, то стала считать, что иметь друзей не так уж и важно. И только значительно позже осознала, что в мире нет ни одного человечка, к кому я могла
На этом запись заканчивалась. Видимо, это последнее, что успела написать Виолетта. Швецова медленно закрыла блокнот, а затем в диком отчаянии швырнула его в угол, чувствуя неожиданную злость на владелицу дневника.
– Мне не нужна твоя благодарность! – крикнула она, а потом едва слышно прошептала, закрывая лицо руками. – Я не хочу быть тобой, Мышкина.
Её тело вздрагивало от рыданий и сожаления, боль и отчаяние разрывали её пополам.
Маша очень хотела жить, и ей был дан этот шанс, но не той, которую обожали родители и любил мужчина. Она оказалась запертой в чужом теле, когда её собственное было похоронено.
Казалось, что слёз больше не осталось, а жалость к себе стала невыносимой. Маша легла на диван, где раньше спала Виолетта, и закрыла глаза. Всё вокруг будто исчезло. Она не спала, но и не бодрствовала, словно находилась между реальностью и сном. Она даже не заметила как за окнами стемнело, а затем снова рассвело. Все это время она не шелохнулась. Если б не настойчивая трель дверного звонка, она бы так и оставалась в прострации. Выплыв из странного состояния, она доковыляла до двери и, даже не спрашивая, открыла её. На пороге стоял парень в униформе супермаркета, где она работала.
– Виолетта Мышкина? – спросил он.
Чужое имя резало слух. Маша все ещё не могла привыкнуть к нему, но кое-как заставила себя кивнуть.
– По указанию начальства, пока вы полностью не выздоровеете, из супермаркета вам будут доставляться продукты в любое удобное для вас время.
Швецова немного удивилась и облегчённо вздохнула. Теперь ей не придется скакать на костылях по магазинам и она была очень за это благодарна. Парень занес два объемных пакета с продуктами на кухню и, оставив номер телефона, по которому она может сделать следующий заказ, попрощался.
В гипсе было крайне тяжело передвигаться, поэтому три недели она ни разу не покинула квартиры, пересматривая вещи Виолетты и дыша ещё прохладным, но все же весенним воздухом на балконе. Маша ещё не знала, что будет делать и находилась в глубочайшей депрессии, но была рада, что осталась жива.
Настал день, когда нога окончательно зажила, и с неё сняли гипс. Девушка вышла из кабинета врача и прислонила костыли к стене, а потом впервые за три недели искренне улыбнулась – она могла ходить и это ощущение было замечательным.
«На ногах Мышкиной», – подсказало подсознание, но Швецова упрямо приподняла подбородок, и очки съехали
Пока Маша сознательно заперла себя в квартире, она лишь мельком смотрела на себя в зеркало, но сейчас была готова принять свое новое «я». Полностью раздевшись, она критически окинула своё тело и огорчённо вздохнула – Мышкина вовсе не следила за собой и тело находилось в ужасном состоянии: жировые складки свисали по бокам и на животе, бедра были дряблые и обвисшие. Волосы на голове – ломкие, посечённые и бесцветные. На лице угри и прыщи, а кожа – сухая и желтоватая. К тому же безобразные очки вовсе не подходили ей, прибавляя лишние годы, что для женщины было просто недопустимо.
Маша ещё раз с отчаянием вздохнула и открыла шкаф. Она уже пересмотрела весь гардероб и знала, что ничего не найдет, кроме темных безвкусных одеяний, в которых она видела Мышкину. Да и бельё совсем не радовало – абсолютно не женственное, скорее старушечье.
Все, что нашла привлекательного в новом теле Маша – глаза, оказавшиеся очень выразительными, и грудь, на удивление красивую и круглую.
Маша натянула на себя спортивный костюм, который был минимум на размер больше, и решительно набрала номер хозяйки, у которой, будучи Швецовой, снимала жильё. Представившись подругой Марии, она рассказала о трагедии, происшедшей в магазине, и была шокирована, когда владелица без тени сочувствия сразу стала твердить, что не вернёт деньги, заплаченные вперед.
– Наталья, я вовсе ничего не требую вернуть, просто мне бы хотелось забрать её вещи, – пытаясь скрыть иронию в голосе, проговорила Маша, ужасаясь бесчувственности людей, – но ключи были утеряны и я не могу попасть в квартиру.
Швецова почти физически ощутила, как собеседница расслабилась и облегчённо вздохнула, убедившись, что ей не придется расставаться с деньгами.
– Конечно, подъезжайте, я дам вам запасные, – милостиво согласилась хозяйка. – Сочувствую вашей утрате.
Маша едва не поперхнулась от её лицемерия, но сумела выдавить слова благодарности. В тот же день она съездила за ключами.
И сейчас она стояла перед своей старой квартирой, нервно сжимая ручку двери, боясь повернуть её. Возможно, Лёня уже побывал здесь. Зажмурившись на секунду, она глубоко вздохнула и открыла дверь. На глаза навернулись слёзы, все было точно так же, как в тот день, когда она последний раз здесь была. Даже небрежно брошенная на диван кофта, которую она не захотела брать, лежала на том же месте. Значит, сюда никто ещё не приходил, и от этой мысли стало немного грустно.
Швецова достала сумку из шкафа и стала складывать в неё свои вещи: немного одежды, книг и всякие безделушки – все её пожитки уместились в одной сумке, потому что большинство вещей давно перекочевали к Леониду.
Маша огляделась, проверила, не забыла ли она чего-то и взяла последний предмет, стоящий на тумбе – это была фотография родителей. Она нежно провела по ней пальцем и смахнула набежавшую слезу.
– Что ты здесь делаешь? – услышала она леденящий своим спокойствием голос.