Еще один шпион

Корецкий Данил Аркадьевич

– С полковником Гуциевым, товарищ генерал, – сказал Плешаков.

– Гуциева знаю, – Толочко посмотрел на Милютина. – Толковый офицер, слов на ветер не бросает. Значит, все так и есть.

– А каков источник обратных сведений? – спросил Милютин. – О том, что Коптоев в Москве?

Плешаков прокашлялся.

– Об этом пусть лучше доложит майор Евсеев. Он больше всех тут, как бы... в курсе.

Юрий Петрович встал.

– Сведения были получены в рамках проходящей сейчас операции «Фильтр», – сказал он. – Проверялся адрес, где проживали незарегистрированные

лица кавказской национальности. Двое задержанных утверждают, что их знакомый работает на Коптоева, и обещал провести его к подземным секретным сооружениям на территории Кремля.

– Кто эти задержанные? Кавказцы?

– Нет, – сказал Евсеев. – Это местные жительницы. Москвички.

– А каким образом они в курсе?.. – поднял брови Милютин.

– Это так называемые «девушки по вызову», Сергей Кириллович, – подал голос Огольцов. – Проститутки.

Милютин продолжал молча смотреть на майора, словно не расслышал ответа. Евсеев не шелохнулся.

– То есть обычные проститутки? – уточнил Милютин после паузы.

– Так точно, – сказал Евсеев.

– Они лилипутки, Сергей Кириллович, – снова вставил Огольцов. – Карлицы. В смысле – нарушение гормона роста...

Советник президента сжал губы и как-то нехорошо покраснел, словно обнаружил, что его дурачат.

– Это имеет какое-то значение? – бросил он.

– Нет, пожалуй, – сказал Огольцов и тоже покраснел.

– А этот их знакомый, он кто? Тоже... проститут? Карлик? Он москвич? Или кавказец?.. Я понимаю, что любой сигнал о террористической угрозе – вещь серьезная, требует тщательной проверки. Но... – Милютин развел руками. – Но все-таки надо учитывать и источник сигнала!

– Конечно, Сергей Кириллович, – сказал Евсеев. – Речь идет о бывшем цирковом артисте. Безработном. Он только что вернулся из мест заключения. Он тоже лилипут. И тоже не кавказец.

– Его допрашивали? – спросил Толочко.

«Чтобы допросить, надо сперва его обнаружить и задержать, – раздраженно подумал Евсеев. – Именно за этим мы здесь и собрались, кажется».

Но вслух сказал только:

– Никак нет, товарищ генерал. Мы ведем его поиски.

– Он лично встречался с Коптоевым? – спросил Милютин.

– Предположительно да. Точно утверждать не могу.

Советник президента снова развел руками.

Толочко жестом показал майору, что он может сесть. Евсеев сел. Милютин наклонился к генералу и что-то тихо произнес. Все присутствующие на совещании как по команде зашевелились, зашуршали бумагами, зашептались. Все как бы очевидно, товарищи...

– Итак, с одной стороны, мы имеем свидетельство начальника районного Управления, полковника ФСБ Гуциева, – подытожил генерал Толочко. – Который утверждает, что Коптоев заблокирован под поселком Вольное в Чечне. С другой стороны, мы имеем свидетельства двух... хм, проституток и одного карлика-циркача. Которые говорят, что Коптоев в Москве и даже, возможно, подбирается к секретным объектам на территории Кремля...

Евсеев поймал на себе свирепый взгляд замнача Плешакова.

– ...И все-таки. При всей

несуразности этого заявления сворачивать поиск нельзя, – продолжил Толочко. – Необходимые меры предосторожности тоже должны быть приняты. Но – никакого шума. Тихо, аккуратно. Без авралов. Если хоть малейший слух просочится наружу, буду считать это проявлением преступной халатности.

Начальник Управления встал, Милютин тоже.

– Можете продолжать совещание. О ходе работы докладывать мне лично, – сказал Толочко, выходя.

Оба высоких начальника направились к выходу. Плешаков проводил их взглядом. Огольцов вздохнул и вытер платком лоб.

– Итак, – сказал Плешаков. – Какие данные собраны за последние шесть часов?

* * *

Первым он заметил Брута. Годовалый ньюфаундленд степенной рысцой перебегал от дерева к дереву, принюхиваясь и озадаченно встряхивая головой.

– Брут, ко мне! – крикнул издали Юрий Петрович.

Пес застыл, посмотрел на него. Не выказал никаких эмоций. Обернулся в сторону скамейки, где сидели родители, и широко зевнул.

– Брут! Ну!

Подумав еще немного, Брут все так же степенно, с подчеркнутой неторопливостью, потрусил к молодому хозяину. Ткнулся в ногу – поздоровался.

– Ах ты, зазнайка лохматый!

Евсеев присел, обхватил его огромную голову, потрепал по загривку. Брут не щурился, не лизался, смотрел на него в упор человечьими глазами, лишь пару раз хрюкнул удовлетворенно. Потом ткнулся в ногу еще раз и потрусил обратно. Адью. В отличие от своего предшественника Цезаря, он был очень сдержан, независим и упрям. Отличался высоким интеллектом и необъяснимой любовью к кошкам и котам. Собак на дух не переносил, особенно маленьких «гавкалок». Хотя вообще был добрый малый.

Родители сидели на ближайшей к пустырю скамейке сквера, где было меньше собачников и гуляющих. Петр Данилович встал – кряжистый, широкий в кости подполковник ФСБ в отставке, – протянул сыну крепкую ладонь. Евсеев по юношеской привычке со звоном впечатал в нее свою.

– Думали, сегодня уже не придешь.

– Задержался.

Отец скользнул взглядом по узелку галстука, выглядывающему из ворота куртки.

– Работал в субботу?

– Так, суета, – отмахнулся сын.

Клавдия Ивановна терпеливо дожидалась своей очереди. Приобняла за локти, прикоснулась губами к щеке и отстранилась. Эмоции в семье берегли.

– Здравствуй, Юрочка.

– Здравствуй, мама. Как вы?

– Порядок, – сказала Клавдия Ивановна. – Пойду на стол накрою чего-нибудь. Пока вы тут наговоритесь, как раз все будет готово.

Она обернулась к Бруту, расположившемуся за скамейкой.

– Ты со мной?

Брут надменно дернул ухом и остался сидеть на месте.

– Ну и оставайся. Упрямый, как отец, – пожаловалась Клавдия Ивановна и направилась к дому.

Отец и сын молча наблюдали, как она двигается по дорожке, высоко неся голову в синем трикотажном берете. Шаг уверенный, упругий. Жена комитетчика, боевая подруга.