Еще одна чашка кофе
Шрифт:
Что она там врала про то, что жила в его квартире когда-то? Может, и жила, лет сто назад!
Его телефон затренькал — ему звонили из Географического общества, приглашая принять участие в осенней экспедиции на Север. Фотографировать Север Данила любил, а посему при ином раскладе он непременно бы согласился поехать, однако теперь отказался от поездки. Он остается в Петербурге. На эту осень у него другие планы — надо поиграть с Мариной (или как там ее зовут на самом деле) в игру, правил которых он пока не знает.
Он вдруг вспомнил обжигающее тепло
Манана изумленно смотрела на разложенные перед ней предметы. Особенное впечатление на нее произвела картина с попугаем.
— Ты нашла клад? В этой квартире? — выдохнула Манана. — Девочка моя, да какой же это клад? Клад — это изумруды, золото или как их… яйца Фаберже!
— Вот и я о том же! — вставил Леша. — Я ей говорил — барахло какое-то нашли, отдать его обратно домовику с барабашкой!
— Любители золота и яиц Фаберже, а давайте вы оставите свои ценные комментарии при себе, — не сдержалась Теона. — Раз уж нашли — будем разбираться с тем, что имеем. Значит, Нана, ты считаешь, что хозяева квартиры не будут претендовать на эту находку?
— Нет, — покачала головой Манана. — Ты можешь оставить эти сокровища себе!
— А вдруг хозяева потом схватятся и предъявят претензии? — уточнила Теона.
— Да кто схватится? Когда все по… — Манана запнулась и замолчала.
Теона усмехнулась:
— Самое время поговорить о хозяевах! Итак, чья это квартира?
— Ничья, — вздохнула Манана. — Не о чем говорить.
Она отвернулась, показывая, что разговор закончен, и начала взбивать крем для пирожных.
Теона, державшая на руках свою любимицу Лору, передала кошку Леше: ну-ка подержи! и решительно выдернула миксер из рук тети.
— Я бы все-таки хотела, Нана, чтобы ты нам все рассказала. Квартира не может быть ничьей!
— Хотела бы она! — проворчала Манана. — Любопытные вы больно, как я посмотрю. Иногда чего-то лучше и не знать — тогда спится лучше.
— Рассказывай, я все равно не отстану, — не сдавалась Теона.
— Ну как знаешь! — махнула рукой Манана. — Эту квартиру прошлой осенью купил брат моего Вахтанга — Давид. Дава хороший был человек, наукой занимался. Вахтанг говорил, что его брат — самый умный у них в семье. У них и отец был — известный в Тбилиси профессор…
И Манана с присущим ей темпераментом принялась рассказывать родословную семьи своего мужа вплоть до времен царицы Тамары. Разветвленное и сложносочиненное, как эпос «Махабхарата», повествование о семье родственников Мананы тянулось так долго, что даже кошка Лора на руках у Леши начала зевать.
— Нана, — взмолилась Теона, — давай ближе к делу. Так и что же ваш Давид?
— Ой, хороший человек был, хороший, — подхватила Манана, — ничего плохого про него не скажу! Правда, случилась у него личная трагедия! Вот была у него невеста…
— Да погоди ты с невестой, — не выдержал Леша. — Где этот хороший человек
Манана горестно развела руками:
— Так нет его. Умер.
— Как умер? — в один голос воскликнули Леша с Теоной.
— Как люди умирают? — вздохнула Манана. — Сердечный приступ, сердце подвело. В этой квартире на диване он и умер. Диван сейчас на кухне стоит.
— Я на нем сегодня спал, — грустно сказал Леша.
Теона ткнула его в бок:
— Подожди ты! Так что же с квартирой? Этот ваш родственник долго в ней жил?
— Так пожить-то в ней он толком и не успел! Вот ведь как в жизни бывает — хотел человек ремонт сделать, найти себе хорошую женщину, да вот ничего не успел! — запричитала Манана.
— А сейчас кому принадлежит квартира? — уточнила Теона.
Чередуя свой рассказ лирическими отступлениями и причитаниями, Манана поведала, что квартира их умершего родственника переходит теперь по наследству ее мужу, так как других прямых родственников у покойного Давида нет. При этом в права наследования ее муж еще не вступил, поскольку нужно было выждать положенный для вступления в наследство срок.
— Вот теперь полгода истекло, и если другие родственники, о которых мы ничего не знаем, не объявятся, квартира переходит к нам, — пояснила Манана. — Но ты не беспокойся, Тея, живи в ней, сколько захочешь. Хоть всю жизнь!
— А почему ты мне раньше ничего не рассказала? Зачем скрывала? — недоумевала Теона.
Манана пожала плечами:
— Так хозяин квартиры умер незадолго до твоего приезда! Ну что я должна была об этом рассказать? Я подумала, что лучше тебе не знать ничего, потому что вдруг ты покойников боишься?! C каким бы настроением ты жила в этой квартире, если бы знала? Мерещилось бы всякое!
— Да мне и так всякое мерещится, — усмехнулась Теона. — А ты случайно не знаешь, кто в этой квартире жил до вашего родственника?
— Дава говорил, что до него там жила какая-то старая дама, но она тоже умерла, и после ее смерти родственники продали эту квартиру, потом еще был какой-то художник, с ним вообще ничего непонятно, — пожала плечами Манана. — Вот поэтому я и не хотела тебя пугать. Зачем знать, что в твоей квартире кто-то умер, а потом опять умер?
— Ну так здесь везде кто-то умер, — хмыкнул Леша, — такой город. И невозможно же надеяться на то, что в этом доме со времен его постройки в девятнадцатом веке, жили только бессмертные!
— Вот именно, — согласилась Теона. — Надо было рассказать все как есть. Ну да ладно, что уж теперь. Значит, я оставляю эти вещи себе?
— Ты можешь делать со своим кладом, что хочешь, — заверила Манана. В ее глазах заплясали смешинки и, не сдержавшись, она добавила: — Можешь даже сдать эту картину с птицей в какой-нибудь музей, в Эрмитаж, например.
При этих словах Леша довольно заржал.
— Итак, что мы имеем, помимо твоего шедеврального попугая и вереницы покойников, в разное время живших в твоей квартире? — хмыкнул Леша.