Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн)

Грегори Филиппа

— Не флиртовал, — поправил он. — Я за вами ухаживал. И если вам неприятно, я, конечно, немедленно перестану. Только объясните, что в этом плохого.

— Почему вы покинули двор? — резко спросила я.

— Поехал повидаться с отцом. Он обещал мне немного денег, если надумаю жениться, хочу купить ферму в Эссексе. Я же вам об этом рассказывал.

— Так вы собрались жениться?

Он на мгновенье нахмурился, потом его лицо прояснилось.

— Да ни на ком другом! Вот что вы себе вообразили! На вас, дурочка набитая! На вас! Я в тебя влюбился,

как только увидел, и с тех пор думаю не переставая, где найти местечко, чтобы тебе подошло, чтобы стало тебе хорошим домом. Как увидел, что ты любишь Гевер, так подумал — куплю небольшое поместье с фермой, может, тебе понравится.

— Дядя сказал — вы покупаете дом, собираетесь жениться на какой-то девчонке, — выдохнула я.

— На тебе! Ты и есть та самая девчонка! Ты одна, никого другого и в помине нет.

Он протянул руку. На мгновенье мне показалось — сейчас меня обнимет. Я попыталась отстраниться, этого слабого движения было достаточно — он сдержал себя.

— Нет? — спросил ласково.

— Нет. — Мой голос дрожит.

— И даже поцелуя не подаришь?

— Ни одного. — Я попыталась улыбнуться.

— Ни одного поцелуя за хорошенькую ферму? Дом у самого холма, а окна все выходят на юг. Земля вокруг превосходная, дом красивый, наполовину бревенчатый, крыша покрыта камышом, конюшни и все остальное на заднем дворе. Огород и сад, а в саду — ручей. Загон для твоей лошадки, и коровам есть где пастись.

— Нет. — В голосе все меньше и меньше уверенности.

— Почему нет?

— Потому что я Говард и Болейн, а ты пустое место.

Уильям даже не вздрогнул от такой прямоты.

— Тогда и ты окажешься пустым местом, только выйди за меня замуж. Это так приятно — быть пустым местом. Сестра на полдороге к королевскому трону. Думаешь, будет счастливее тебя?

Я покачала головой:

— От себя не убежишь.

— Когда ты по-настоящему счастлива — зимой при дворе? Или летом с детьми в Гевере?

— Там, на твоей ферме, моих детей не будет. Анна их заберет. Не позволит, чтобы королевский сынок рос неизвестно где, у двух таких, как мы, — ничто, никто и звать никак.

— Пока у нее свой не родится. Тогда она в одно прекрасное мгновение постарается избавиться от твоего, — проницательно заметил он. — И придворных дам у нее сколько хочешь, твоя семейка подыщет других говардовских девчонок. Исчезни ты с глаз долой — и через три месяца они про тебя и думать забудут. Не хочешь же ты всю жизнь быть другой Болейн. Лучше уж стать одной-единственной миссис Стаффорд.

— Но я ничего не умею, — слабо протянула я.

— Чего ты не умеешь?

— Отжимать сыр. Ощипывать цыплят.

Медленно, будто боясь меня спугнуть, он опустился рядом со мной на колени. Взял мою безвольную руку, поднес к губам. Повернул ладонью вверх, открыл, поцеловал в ладошку, в запястье, перецеловал каждый пальчик, шепнул нежно:

— Я тебя научу, как ощипывать цыплят. И мы будем счастливы вместе.

— Я еще не сказала „да“, — выдохнула я, закрывая глаза

и отдаваясь чудному ощущению — теплые, ласковые губы касаются ладони.

— Но и „нет“ ты тоже не сказала.

В зале Виндзорского замка Анна в окружении портных, торговцев галантереей, белошвеек. На всех креслах и диванах валяются отрезы роскошной материи. Комната куда больше похожа на лавку закройщика в базарный день, чем на покои королевы. На мгновенье мне припомнилась королева Екатерина — она себе никаких излишеств не позволяла и в ужас бы пришла от такого безумного расточительства — к чему все эти дорогие шелка, бархат и золотая парча.

— Мы отправляемся в Кале в октябре, — объявила Анна, две швеи подкалывают подол ее нового наряда. — Тебе тоже нужно заказать парочку новых платьев.

Я молчала.

— В чем дело? — раздраженно бросила сестра.

Мне не хотелось говорить перед всеми этими торговцами и придворными дамами. Но ничего не оставалось.

— Мне новые платья не по карману, — тихо сказала я. — Сама знаешь, сколько мне оставил муж. У меня только маленькая пенсия и то, что отец дает.

— Он заплатит, — уверенно кивнула сестра. — Посмотри в моих сундуках, там есть мое старое платье — алого бархата, и еще одно — где лиф расшит серебром. Можешь их себе переделать.

Я медленно пошла в ее спальню, подняла тяжелую крышку одного из бесчисленных сундуков с одеждой. Она помахала швее.

— Пусть миссис Клавли распорет и перешьет на тебя. По самому последнему фасону. Пусть французский двор знает — мы тоже разбираемся в моде. Не желаю у моих придворных дам этой испанской безвкусицы.

Я стояла и ждала, пока женщины снимут с меня мерку. Анна оглянулась, резко крикнула:

— Вы все, ступайте. Пусть только миссис Клавли и миссис Симптер останутся.

Подождала, пока остальные выйдут из комнаты.

— Теперь все хуже и хуже. Мы даже вернулись раньше обычного. — Она почти шептала. — Просто невозможно никуда поехать. Везде одни неприятности.

— Неприятности?

— Люди кричат всякие грубости. В одной деревне парни принялись кидаться камнями. В меня. А король скакал рядом.

— Кидаться камнями в короля?

Она кивнула.

— А в другой городишко мы вообще не могли войти. Они разложили на главной площади костер и сожгли на нем мое изображение.

— А что король говорит?

— Сначала страшно разозлился, хотел послать туда солдат, пусть дадут урок этим грубиянам. Но их слишком много, вдруг начнут драться с солдатами? Что тогда делать?

Швея легонько меня подтолкнула. Я послушно повернулась, с трудом понимая, что делаю. Мы выросли в пору мира, царившего с начала правления Генриха, мне и в страшном сне не могло привидеться восстание англичане против своего короля.

— А что говорит дядюшка?

— Говорит, Бога надо благодарить — против нас только один герцог Суффолк. Когда в короля бросают камнями, когда его оскорбляют в собственном королевстве, до гражданской войны рукой подать.