Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн)
Шрифт:
Она сунула тампон и протолкнула поглубже. Я задохнулась от боли. Услышав мой хрип, Георг обернулся.
— Незачем убивать сестричку, — мягко произнес он.
— Эта штука должна быть внутри, так ведь? — Анна, сердитая и раскрасневшаяся, требовала ответа. — Девочку надо закупорить.
Георг протянул мне руку. Морщась от боли, я сползла с кровати.
— Видит Бог, Анна, если ты когда-нибудь покинешь двор, сможешь стать колдуньей. — Его голос звучал очень ласково. — Доброта уже налицо.
Она нахмурилась, но промолчала.
— Ну, что ты такая кислая? — поинтересовался
Я накинула платье и влезла в туфли на высоченных алых каблуках.
— Вовсе не кислая, — отрезала Анна.
— Ага! — До него наконец дошло. — Я тебя насквозь вижу, маленькая мисс Анна. Тебе велели отступить и оставить его Марии. Ты — всего лишь придворная дама при старой королеве, а твоя сестра поднимается к трону.
Лицо Анны исказилось от ревности.
— Мне девятнадцать лет, — горько сказала она. — Добрая половина двора считает меня самой красивой женщиной в мире. И все знают — я самая остроумная и изящная. Король глаз от меня отвести не может. Сэр Томас Уайетт уехал во Францию, чтобы спастись от меня. А сестра — на год моложе, а уже замужем и родила двух детей от самого короля. Когда же наступит моя очередь? Когда я выйду замуж? Где моя пара?
Повисло молчание. Георг легонько погладил раскрасневшуюся Анну по щеке.
— Аннамария, Аннамария, — произнес он нежно. — Разве найдется для тебя пара? Ни король Франции, ни император Испании не достойны тебя. Ты лакомый кусочек, совершенство во всех отношениях. Не торопись, когда ты станешь сестрой королевы Англии, тогда посмотрим. Чем растрачивать себя на жалкого герцога, лучше обеспечить будущее Марии, а потом она поможет тебе.
Она невольно рассмеялась. Георг наклонился и легко коснулся губами ее щеки.
— Ты на самом деле абсолютное совершенство, и мы все тебя обожаем. Бога ради, так и держись. Если узнают, какая ты без посторонних, мы пропали.
Анна отшатнулась и замахнулась на брата, но Георг со смехом отдернул голову и обернулся ко мне:
— Пойдем, будущая королева. Все готово? Ничего не забыли? — Он повернулся к Анне. — Он сможет сделать свое дело? Ты не слишком туго ее зашпаклевала?
— Сможет, — сердито буркнула Анна. — Но будет чертовски больно.
— Не будем об этом беспокоиться, — улыбнулся Георг. — В конце концов, наш счастливый билет, наша надежда, которую мы подкладываем королю в постель, уже далеко не девочка. Пойдем, детка. Потрудись ради нас, Болейнов, мы все рассчитываем на тебя.
Он прервал поток болтовни, только когда мы прошли через большой зал и поднялись по темным ступенькам к королевским покоям. У короля сидел кардинал Уолси, так что Георг потянул меня на скамью под окном и принес бокал вина. Мы ожидали, пока король и его самый доверенный советник закончат разговор вполголоса.
— Наверно, считают кухонные объедки, — шепнул, озорничая, Георг.
Я улыбнулась. Попытки кардинала вести королевский двор с меньшей расточительностью служили постоянным источником развлечения тем придворным, чьи доходы росли как раз благодаря этому чрезмерному мотовству, а значит, и моей семье.
Позади нас кардинал поклонился и приказал пажу собрать бумаги. Кивнул нам, пока Георг усаживал меня в только что освободившееся
— Желаю доброй ночи, ваше величество, мадам, сэр, — произнес кардинал и покинул комнату.
— Выпей с нами бокал вина, Георг, — предложил король.
Я взглянула на брата с мольбой.
— Благодарю, ваше величество. — Георг разлил вино — королю, мне и себе. — Вы работаете допоздна, сир?
Генрих махнул свободной рукой:
— Ты же знаешь кардинала. Неутомим в трудах.
— Но смертельно скучен, — дерзко продолжил Георг.
— Ты прав, смертельно скучен, — злорадно согласился король.
Он отослал Георга в одиннадцать, а в двенадцать мы очутились в постели. Он нежно ласкал меня, нахваливал пышность груди и округлость живота. Я старалась запомнить его слова — в следующий раз, когда мать опять начнет попрекать меня, смогу ответить, что и такой нравлюсь королю. Но не было радости в моем сердце. Когда забрали моего сына, с ним исчезла и часть меня. Не могу я любить этого человека, зная — он не станет меня слушать, зная — я не смею обнаружить мое горе. Он — отец моих детей, но нисколько ими не интересуется, они слишком малы, их не используешь как фишки в игре «Кто наследует трон?». Он не первый год мой любовник, но до сих пор главная задача — не дать ему возможности узнать меня. Он лежал на мне, двигался внутри меня, а я чувствовала себя такой же одинокой, как моя тезка-шхуна посреди океана.
Генрих сразу же заснул. Навалился на меня, тяжело дышит прямо в лицо, борода щекочет шею. Впору разрыдаться, но я лежу тихо. Я — Болейн, а не кухонная девка, могу и потерпеть.
Лежу тихо и вспоминаю, как сияет луна над рвом замка Гевер, мечтаю о своей уютной спальне, о собственной постели. Стараюсь не думать о детях: Катерина в своей кроватке в Гевере, малыш Генрих в колыбельке в Виндзоре. Нельзя плакать у короля в постели. Надо быть готовой улыбнуться, как только он проснется.
К моему удивлению, он проснулся в два.
— Зажги свечу, — попросил он. — Не могу спать.
Вылезла из постели. Болела каждая косточка — не шутка пролежать столько времени под тяжестью его тела. Разворошила дрова в камине, зажгла свечу от пламени. Генрих сел и натянул одеяло на голые плечи. Я накинула платье и устроилась в кресле, ожидая, чего он еще захочет.
С ужасом заметила — он тоже отнюдь не кажется счастливым.
— Что случилось, милорд?
— Как ты думаешь, почему королева не родила мне сына?
Я была ошарашена таким поворотом и не смогла быстро найти учтивый ответ, как полагалось бы придворной даме.
— Я не знаю. Простите, сир, ее время прошло.
— Ясно, — нетерпеливо прервал он. — Ну а раньше? Когда я женился на ней, мне было восемнадцать, а ей двадцать три. Она была прекрасна, не могу выразить, как прекрасна. Да и я был самый привлекательный принц в Европе.
— Вы и сейчас такой, — быстро вставила я.
Он самодовольно улыбнулся:
— Не Франциск?
Я отмела короля Франции:
— Никакого сравнения с вами.
— Я уже был сильным, зрелым мужчиной. Все это знали. И она сразу же зачала. Знаешь, как скоро после свадьбы она почувствовала первое движение ребенка?