Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн)
Шрифт:
— В любое время, когда ты захочешь, Уильям, — согласилась я.
Осень 1527
В Ричмонде Анна — настоящая королева, разве что не по имени. Ее новые покои — рядом с королевскими, придворные дамы ждут приказаний, дюжина новых нарядов, драгоценности, пара охотничьих лошадей, а когда советники обсуждают государственные дела, ее кресло рядом с креслом короля. Только в главной зале, за обедом, ей приходится опускаться до стола для придворных, пока королева Екатерина величественно усаживается за стол на возвышении.
Я живу вместе с сестрой, надо
— Сколько это может продолжаться? — ворчит она на нас с Георгом. — Бога ради, доехать до Рима, подписать бумагу и вернуться. Сколько на это нужно времени?
Укрыться можно только в нашей спальне, в глубине покоев, единственном укромном месте во всем дворце. Ведь мы постоянно на виду, каждый ловит малейший знак — потерял король наконец интерес к Анне или, наоборот, добился своего.
Сотни глаз высматривают — брошена она или беременна. Мы с Георгом чувствуем себя то телохранителями, то тюремщиками. Вот и сегодня Анна мечется между окном и кроватью, не в силах ни остановиться, ни замолчать.
Брат схватил ее за руку, кивнул мне поверх ее головы — держи сзади, если начнется истерика.
— Анна, успокойся. Мы идем смотреть лодочные состязания. Успокойся же наконец.
Сперва она дрожит в его объятиях, но постепенно успокаивается, плечи поникают.
— Я так устала.
— Знаю. — Георг тверд. — Это может продолжаться еще долго. Ты борешься за лучшую награду в мире. Приготовься к длительной, сложной игре.
— Хоть бы она умерла! — вдруг вырвалось у Анны.
Георг невольно взглянул на дверь:
— Тише! Может, так и случится. А может, Уолси добьется своего. Вдруг он как раз сейчас плывет вверх по реке и завтра ты обвенчаешься, а вечером окажешься с королем в постели? Слезы портят внешность, все ведь держится на твоей красоте.
— И не выходи из себя, — вставила я.
— Ты еще мне будешь советы давать!
— Король не выносит капризов, — предупредила я. — Сколько лет прожил с Екатериной, а она даже ни разу брови не подняла, не то что голос повысить. Пока-то он по тебе с ума сходит, но сцен не потерпит.
Она чуть было снова не взорвалась, но тут до нее дошло.
— Понимаю. Вот за этим вы мне и нужны.
Мы придвинулись ближе, Георг крепче сжал ее руки, я обняла за плечи.
— Мы действуем заодно, — провозгласил Георг. — Это ради всех нас, Болейнов и Говардов. Вместе возвысимся или вместе падем. Надо выждать, игра может быть долгой. Ты во главе, Анна, но и мы не отстанем.
Она кивнула, повернулась к большому новому зеркалу на стене, отражающему солнечный свет, сады, реку. Сдвинула назад чепец, поправила ожерелье. Повернула
— Я готова.
Мы уступили ей дорогу, будто она уже стала королевой. Анна вышла из комнаты с высоко поднятой головой, а мы с братом переглянулись, как актеры, вытолкнувшие наконец примадонну на сцену, и последовали за ней.
На королевской барке мой муж, улыбаясь, усадил меня рядом на скамью — следить за лодочными состязаниями. Георг присоединился к Франциску Уэстону и остальным кавалерам. Оглянулась — Анна сидит подле короля. Изящный поворот головы, лукавый взгляд, она снова полностью владеет собой — и королем.
— Погуляем до обеда по саду? — шепнул муж мне на ухо. Я сразу же насторожилась:
— Зачем?
Он расхохотался:
— Узнаю Говардов. Просто мне приятно твое общество, мы муж и жена, вдруг надумаем начать супружескую жизнь.
— Помню-помню. — Улыбка вышла невеселой.
— Может, попробуешь поглядеть на меня без отвращения?
— Может быть. — Получилось нежнее.
Река искрится под лучами полуденного солнца. Лодки выстроились в ряд перед стартом, гребцы одеты в цвета благородных владельцев. Красочное зрелище — весла подняты, подобно трубам, гребцы ожидают команды. Все глаз не сводят с короля, он вручает Анне алый шелковый шарф. Она подходит к краю барки, поднимает шарф высоко над головой, на мгновение замирает, отлично понимая, куда устремлены все взгляды. Со своего места я вижу ее в профиль, голова откинута назад, чепец открывает лицо, порозовевшее от удовольствия, темно-зеленое платье туго обтягивает грудь и стройную талию. В этот момент Анна — само воплощение страсти. Шарф падает, лодки рванулись вперед под ударами весел. Она не возвращается на свое место подле короля, на мгновение забывая о роли, наклоняется через перила, видит — лодка Говардов обгоняет лодку Сеймуров.
— Говард! — кричит Анна. — Давай, Говард!
Словно услышав ее, несмотря на шум и гвалт на берегу, гребцы налегают на весла, лодка вырывается вперед, замирает, снова летит вперед, Сеймуры отстают. Я тоже вскакиваю, все кричат, королевская барка опасно накреняется — придворные, забыв о достоинстве, столпились у борта и вопят каждый свое. Сам король смеется как мальчишка, обнимает Анну за талию и, не заботясь о других, громко поддерживает Говардов, раз это может порадовать девушку в его объятиях.
Мы первые! За сверкающими брызгами не видно весел, но наша лодка, несомненно, обогнала сеймуровскую на полкорпуса. Барабанная дробь и рев труб возвестили Сеймурам — для них все кончено, мы выиграли лодочные состязания, мы выиграли состязания за право зваться первым семейством в стране, девушку, носящую наше имя, держит в объятиях король, она нацелилась на английский трон.
Кардинал Уолси вернулся в Англию с позором, не получив разрешения на аннулирование брака, и сразу же убедился — поговорить с королем наедине ему не удастся. Раньше он решал все — от количества вина на банкете до мирного договора с Францией и Испанией, а теперь оказалось — отчитываться придется одновременно перед Анной и Генрихом как перед королем и королевой. Девчонка, которую он бранил за то, что не блюдет целомудрие и слишком высоко метит, теперь сидит по правую руку короля Англии и презрительно на него смотрит.