Еще одна версия
Шрифт:
Сам Алиев и его жена заявили, что не разлучались в течение всей поездки. Тогда мы попросили их обоих, каждого в отдельности, описать приметы проводников того вагона, в котором они ехали. Супруги описали эти приметы по-разному. Затем им показали всю бригаду, обслуживавшую в тот день «их» поезд. Рита сразу же нашла «своих» проводников, Аляс же ошибся. Однако это могло свидетельствовать и о большей внимательности женщины, и о том, что она видела их более продолжительное время, чем Аляс (он якобы всю дорогу спал).
При осмотре убитых судебно-медицинские эксперты установили, что раны им нанесены тяжелым рубящим предметом, вероятно
Обращали на себя внимание форма, отделка топора и порода дерева (ясень), из которого было сделано топорище. Опрос жителей села и соседних районов с целью выяснить, у кого мог быть топор с ясеневым топорищем, не дал результатов. По нашим письменным требованиям были опрошены жители и других районов Азербайджана, а также соседних республик. Мы установили, что в Азербайджане ясень почти не растет. Кроме того, топорища здесь делаются несколько иначе. Видимо, топор был приобретен где-то еще. А на месте убийства его оставили со вполне определенной целью — сбить следствие с правильного пути.
Однажды, допрашивая Алиева, я решил выяснить, не имеет ли этот топор какого-либо отношения к нему. Чтобы Аляс не заподозрил истинных целей беседы, я не делал никаких записей. В разговоре как бы невзначай я поинтересовался подробностями его прошлой жизни и узнал, что после освобождения он работал в Нижнечирчикском районе, в артели по заготовке камыша для строительных нужд.
Я немедленно навел необходимые справки. Один из сведущих людей рассказал, что заготовка камыша производится с помощью топоров. Тогда я отправил фотографию «нашего» топора с запросом в прокуратуру Нижнечирчикского района и вскоре получил ответ. Бывший сосед Аляса, Керимов, подтвердил, что топор, изображенный на снимке, очень похож на имевшийся когда-то в хозяйстве Алиева. Более того, Керимов объяснил, почему он запомнил этот топор. Однажды зимой Аляс поссорился с колхозником Нариманом и набросился на него с топором. Аляса обезоружили, а топор Керимов некоторое время хранил у себя и вернул его Алиеву, лишь когда тот уезжал.
На следующий день, захватив с собой топор, следователь Аббасов вылетел в Ташкентскую область. Он окончательно установил, что в тех местах делают топорища именно такой формы. Затем этот топор в числе нескольких других был показан Керимову, и тот сразу опознал его, заявив, что именно этот топор Аляс взял с собой, когда уезжал на родину.
Эта была первая брешь в казавшемся непоколебимым алиби Алиева. Позже мы установили, что убийцы пользовались тремя топорами и умышленно оставили на месте происшествия только один, не похожий на другие и не известный никому в городе Геокчай, рассчитывая тем самым дезориентировать следствие.
На месте происшествия была найдена также кепка. Выясняя, кому она могла принадлежать, мы получили данные о пропаже кепки у Махмуда Багирова. Кепку предъявили для опознания нескольким жителям села, и двое из них заявили, что Махмуд носил именно такую кепку. Однако Багиров отрицал, что эта кепка принадлежит
Судя по отсутствию фабричной маркировки и другим признакам, найденная кепка не являлась изделием массового производства, а была пошита в индивидуальном порядке. После долгих поисков мы нашли мастера, который ее шил. Им оказался кустарь-шапочник Мовлаев, проживающий в районном центре. Он опознал кепку как пошитую лично им и заявил, что продал ее Багирову. При этом добавил:
— Когда Махмуд выбрал эту кепку, я ему заметил, что она не подходит по размеру. Но он ответил, что любит носить кепку сдвинутой на затылок, и приобрел ее.
Однако Багиров продолжал отрицать, что кепка принадлежит ему и что он как-либо причастен к преступлению.
Я решил еще раз допросить Алиева. После нескольких не относящихся к делу вопросов я неожиданно спросил его:
— А за что вы хотели убить Наримана?
— Это неправда! — машинально воскликнул Аляс, но, спохватившись, спросил: — Когда? О чем вы? В первый раз об этом слышу...
Я показал ему топор. Аляс долго молчал. На лбу его выступили капельки пота. Я не нарушал тишину. Но вот Аляс тряхнул головой, хлопнул руками по коленям и произнес:
— Я знаю, кто убил Горчиевых. Братья Мовлаевы. Они брали у меня этот топор...
Возникла новая трудная задача — разыскать братьев Мовлаевых — Бала Киши и Гасана. Они не жили в этом селе около тридцати лет. В период коллективизации, боясь раскулачивания, они уехали, а куда — никто не знал. Работникам милиции Азербайджана пришлось проявить исключительное мастерство, чтобы по имевшимся скудным, многолетней давности сведениям разыскать их.
Мовлаевых нашли в городе Алаверди Армянской ССР, где они жили под другими фамилиями (женившись, взяли фамилии жен). Вскоре было установлено, что к преступлению они никакого отношения не имеют. Стало ясно: Алиев, спасаясь от ответственности, оговорил невиновных людей, рассчитывая, что мы их не разыщем.
И только после этого Аляс во всем признался и рассказал, как «соорудил» себе алиби. Он действительно сел на поезд, который отправлялся в Тбилиси. Но, отъехав немного от станции, выпрыгнул из него. Алиев признался, что это он приходил на рассвете к дежурному по станции и справлялся, когда идет поезд на Тбилиси. Узнав, что поезда ходят лишь раз в сутки, добрался до Тбилиси на попутной машине. Там на вокзале он встретился с семьей, ожидавшей поезда на Донецк. Вот почему Аляс не смог узнать проводников вагона — он видел их мельком. Алиев назвал трех соучастников, а затем убийцы выдали и организатора преступления. Им оказался Иманкули Курбанов.
Изобличенный сообщниками, он отрицал свою причастность к преступлению.
Мы установили, что, вынашивая план расправы с Горчиевым, Иманкули понимал: сделать это без посторонней помощи нельзя, ведь все односельчане знали о его ненависти к председателю колхоза. Когда в селе появился Аляс, Иманкули за бутылкой водки уговорил его расправиться с Горчиевым, пообещав щедро заплатить. Аляс соблазнился деньгами, а также возможной наживой при грабеже квартиры. Точно таким же образом Иманкули уговорил Ибрагима Ахундова, Махмуда Багирова и Мамеда Гасымова — местных пьяниц, бездельников и лентяев, которым председатель не раз делал замечания по работе.