Еще одна жизнь
Шрифт:
На последний урок я пришла первая. Хью появился ни один, а как всегда со своей компанией, которая одарила меня презрительным взглядом. Лицо Хью было изрядно потрепано – разбита губа, синяк на скуле. Девушки прошли мимо меня, надменно фыркая, а я не знала, куда деваться, вспоминая о позоре, которому меня подверг Хью. Мой защитник – хоккеист появился в классе почти последним. Он встал перед классом и громко откашлялся.
– Дорогие мои, коллеги, – ехидно начал он. – Если еще хоть одна скотина посмеет обидеть честь и достоинство нашей страны – Келли, я тому лично съезжу по роже гораздо
Класс молчал.
– Ну, будем считать, что понятно, – прошел он и как ни в чем не бывало сел на свое место, накинул капюшон на голову, воткнул наушники и включил музыку, даже не посмотрев на меня.
Конечно, я понимала, что наши с ним откровения на крыльце среди роз ничего не значат, он просто поддержал меня, не более. Но в ту секунду мне показалось, что между нами возникла какая-то дружеская связь или как у коллег-спортсменов, а тут он снова казался отстраненным и замкнутым. Я тяжело вздохнула и сосредоточилась на уроке, там более, что он уже начался.
Конечно, дома я ничего не рассказала. И хотя папа, забирая меня после школы, понял, что что-то случилось, я лишь бросила ничего не значащее – разочаровалась в Хью.
– Мне пора начать беспокоиться или набить ему морду? – Многозначительно посмотрел на меня папа.
– Нет, ему уже набили, – выдохнула я.
– Кому я должен пожать руку? – Усмехнулся папа, не вдаваясь в подробности.
– Однокласснику, как зовут – не знаю, – отмахнулась я и уставилась в окно.
Папа лишь хмыкнул, но ничего не ответил. А я была ему признательна, потому как первый раз в жизни мне не хотелось ни с кем делиться произошедшим, там более, обсуждать детали. Наверное, такие вещи девочки обычно обсуждают с мамами. Но в моей ситуации с мамой разговаривать было совершенно невозможно, и уж о делах сердечных особенно. Так что я просто молча переваривала произошедшее, не понимая, как вести себя дальше в школе. В итоге, решила, что буду вести себя как обычно – идти к своей цели, не обращая внимания на второстепенные вещи. Я ж – чемпионка, а нас с пути не собьешь. Осталась сущая мелочь, понять куда я в итоге шла…
Глава 7.
Во вторник я проснулась морально разбитой, но отступать было не в моих правилах. Если я не появлюсь в школе сегодня, все решат, что я дала слабину. Я же не собиралась давать такой возможности этим придуркам. Так что, зашла в класс высоко подняв голову.
Как только я села, за моей спиной тут же раздались смешки, на которые обернулся хоккеист. Все резко замолчали. Я хотела поймать его взгляд, чтобы хотя бы поздороваться. Но он сел ровно, даже не взглянув на меня. От чего стало совсем одиноко.
Три урока прошли достаточно спокойно. За моей спиной то и дело кто-то хихикал, но открыто никто не выражал никаких эмоций. Хью игнорировал меня больше остальных, делая вид, что меня вообще не существует. Не могу сказать, что я была этому не рада.
После третьего урока, я как всегда последняя вышла из класса и медленно поплелась к шкафчикам, где собралась толпа учеников.
Мне казалось, что мир замер, и я медленно полетела вниз. Спортивная привычка тут же дала о себе знать, и я в секунду оценила ситуацию. Если бы не корсет, который держал меня как стальной каркас, я хотя бы смогла сгруппироваться, тогда, может быть удар не был бы таким сильным. Но сейчас я плашмя летела на бетонный пол, понимая, что, либо сломаю себе нос, схлопотав параллельно сотрясение мозга, либо, если выставлю вперед руки, то могу снова сломать себе спину, и тогда не факт, что я встану в принципе. В выборе остаться не ходячей или переломать лицо, я выбрала второе. Его хотя бы можно будет починить, а вот залатать второй раз позвоночник было не просто. И первый-то чудом удался.
Но не успела я приготовиться к удару, как краем глаза увидела, как хоккеист упал на колени и как будто бы по льду буквально закатился под меня. От чего я рухнцла ровно на него. Корсет под ребрами больно впился мне в кожу, перехватив дыхание, от чего я с хрипом втянула воздух. Вокруг повисла гробовая тишина.
– Тщщщ, – протянул он, глядя мне в глаза. – Тихо, красавица, тихо, дышать можешь? – Чуть не шептал он мне. Я снова судорожно втянула воздух, но боль была такая, что лицо скорчилось.
– Черт, – смотрел он мне в глаза. – Шока нет, тихонько, сейчас перекатываемся на спину.
– Келли, – с воплем подскочила к нам учительница. – Господи, что с тобой? – Схватила она меня за руку.
– Нет, – рявкнул хоккеист во все горло, от чего учительница резко бросила мою руку. – У нее может быть перелом позвоночника, сместим, убить можем, помогите ей, – тараторил он.
– Что делать? – Испуганно прошептала она.
– Подставьте ей руки под ребра и таз, аккуратно, – она сделала, как он сказал. – Теперь я перекатываю, а Вы медленно ловите ее и плавно опускаете на пол, ровно. Принцесса, дыши и не закрывай глаза, – смотрел он на меня, и начал медленно перекатывать с себя.
Я немного застонала.
– Стоп, – скомандовал он и остановился. – Нужно больше рук.
– Помогите нам, – закричала учительница ученикам.
К нам подскочило несколько человек, в том числе ботаник из нашего класса.
– Я учился оказанию первой помощи, – сказал он. – Давайте мне шею. Двое на ноги, – сказал он кому-то.
– Тихонько, аккуратно, – скатывал меня с себя хоккеист, и все вместе они уложили меня на пол. Он тут же подскочил и навис надо мной.
– Сколько чести, – услышала я голос Хью.
– А тебя, урод, я лично урою, – прошипел хоккеист. – Она же переломаться вся могла, скотина.
– Что тут случилось? – Подняла на Хью глаза учительница.
– Ничего, – сделал он невинное лицо. – Она сама упала, я-то тут причем, – врал он.
– Дышать можешь? – Смотрел на меня хоккеист, пока учительница грозила кулаком Хью, обещая разобраться.
– Да, – едва выдохнула я.
– Аккуратно пошевели ногами, – командовал он.
– Лучше пальцами ног, – прокомментировал ботаник.