Еще одна жизнь
Шрифт:
"Это же спальня нашей самаркандской квартиры, в которой я не была почти тридцать лет!!! Как я здесь оказалась? Может, я сплю?"
Она очень больно ущипнула себя за руку и даже вскрикнула:
"А-а!.. Ненормальная! Зачем же со всей дури?! Теперь синяк будет..."
Комната не исчезла.
"Так... соображай... Что бы это значило?.. Нет, не понимаю... Прежде всего, надо выяснить: вся ли это квартира, насколько она реальна, что там за окном?"
Свои исследования она начала с окна. Раздвинув шторы, она убедилась, что вид действительно тот же: внизу с высоты пятого этажа была
"Значит, уже наступил отопительный сезон, то есть, возможно, что уже зима. Зачем на том свете тонкости этого мира?"
Она отошла от окна и направилась к двери. Где выключатель она, конечно, уже не помнила, но рука автоматически поднялась и сразу нашла его. Включив свет, она убедилась, что это действительно спальня ее самаркандской квартиры тридцатилетней давности. Вот только кровать матери пустовала.
"Оно и понятно - это же мои видения, а не ее".
Но никаких догадок пока в голове не возникало, и она открыла дверь в гостиную. Здесь тоже было темно, но даже в полутьме она поняла, что расположение комнат в квартире, мебель, дорожки, шторы
– все то же самое. Она направилась в кухню, даже не включив в гостиной свет.
В простенке между прихожей и кухней висело все то же зеркало. Она мельком взглянула в него и оторопела. Только сейчас она разглядела, что бродит по квартире в своей старой фланелевой спальной рубашке, которую даже в те годы одевала с большой неохотою, и потому из темноты на нее смотрело привидение в белом балахоне, бледное и слегка размытое.
"Ах, вот оно что! Я стала привидением. Получается, что привидения могут перемещаться во времени. Вот только, почему так болит рука, которую я ущипнула? А что, если включить свет. Я исчезну?"
И опять же, она совершенно не помнила, где находится выключатель, но повернулась, сделала два шага в сторону, подняла руку и включила свет...
"Господи! Да что же это?!"
Привидение не исчезло, а даже, наоборот: в зеркале была реальная, осязаемая молоденькая девочка, лет восемнадцати-двадцати, со стрижкой "сэссон", модной в семидесятых, в нелепой розовой рубахе, с выражением ужаса в глазах. Но не какая-то девочка, а она сама тридцатилетней давности... И тут она заплакала навзрыд, оседая на голый холодный пол.
"Не хочу! Не хочу! Не хочу!" - билась в ее голове единственная мысль. Она схватилась руками за голову, раскачиваясь и причитая уже вслух:
– Не хочу! Не хочу! Не хочу!
Сколько она так просидела, не помнит, но то ли пол был уж очень холодный, то ли слезы все выплакались, а сидеть ей стало неудобно. Она встала, забралась на диван с ногами, поджав их под себя, и задалась другим вопросом:
"Почему?"
И тут же получила
"Потому что это твоя последняя возможность", - прозвучал мягкий женский, но совсем незнакомый, голос, причем, она услышала его не ушами, а прямо в голове. Удивляться ей порядком надоело, да и чему тут удивляться - обычная телепатия. Потому она просто спросила, вслух, ей так было привычнее:
– Возможность чего?
"Выполнить свою миссию".
– А в чем ее суть?
"Этого мы не можем сказать".
– Так, как же я ее выполню, не зная чего выполнять?
"Очень просто: надо жить сообразно своим способностям, данным тебе свыше при рождении".
– Значит, я не так жила?
"А как ты думаешь?"
– М-да... Не так, совсем не так... Но как же мои дети, моя внучка? Они что - тоже ошибки?
– И такая волна тоски накрыла ее, что она задохнулась, и выступили слезы на глазах. Но что-то мягкое коснулось ее лба, и волна откатилась куда-то внутрь.
"А что ты им оставила?"
Тоска в груди свернулась в комок и отозвалась болью в сердце.
– Значит, изменив свою жизнь, я смогу изменить и их жизни?
"Ты сможешь им помочь".
"Да-да, ведь самой страшной болью последних лет было бессилие: бессилие что-либо изменить в их судьбе".
– Но, я же помню их, я же буду по ним тосковать?
"Ты будешь их помнить, но тоски не будет".
– Ну, хорошо. Сколько мне лет?
"Восемнадцать".
– А какой сегодня день?
"Седьмое ноября".
– Почему именно сегодня?
"А ты не догадываешься?"
– Сегодня я совершу свою первую большую ошибку. Так?
"Да".
– Я не совершу.
И вдруг ей стало страшно: ей дают возможность прожить жизнь заново, но как же она ее исправит, если не будет помнить свои ошибки?
"Мы оставим в твоей памяти горький опыт твоей жизни".
– А как же мои способности? Я же растеряла их за тридцать лет, я ничего не помню даже того, что учила в школе.
"У тебя тело восемнадцатилетней девушки, в том числе мозг. Знания, накопленные за восемнадцать лет жизни, еще свежи, просто память будет хранить и сведения о твоей прошлой жизни".
– Вот как. И часто вы так делаете?
"Нет".
– А почему я?
"Потому что твоя жизнь на Земле закончилась в качестве этой женщины. Но душа не обрела покоя. И мы даем тебе возможность что-то исправить".
– А если у меня ничего не выйдет?
"..."
– Почему вы молчите?
"..."
– Вы уже ушли?
"Нет. Но нам пора".
– Еще один вопрос. А где моя мать?
"Мы не можем тебе всего объяснить, но в теперешней твоей жизни вчера ты ее похоронила".
– О, боже! Как она умерла? Я же об этом ничего не знаю, в той жизни было все по-другому.
"Все встанет на свои места утром".
Она ясно почувствовала, как что-то отлепилось от ее головы, и подумала:
"Когда это ко мне приклеилось?" - но ужасно захотелось спать, она в каком-то полусне добрела до кровати и моментально уснула. Ей ничего не снилось, ну, совсем ничего.