Ещё вчера…
Шрифт:
Слово "сетка" в названии машины как-то маскирует слово "тяжелая": сетка есть сетка. Моя "сеточка" состояла из 15-ти продольных стержней, каждый диаметром по100 мм, к которым поперек приваривались "стерженьки" диаметром "всего" 60 мм. Масса только одного погонного метра "сеточки" составляла около двух тонн, ее ширина – более 6 метров, длина могла быть любая, если стыковать продольные стержни и иметь оборудование для перемещения такой "сеточки". Из 15 сварных пересечений одновременно сваривались только три: даже для этого требовалась мощность, которую потребляет небольшой город. Машина должна была работать в автоматическом режиме; схема и приборы управления машиной еле размещались в двух больших шкафах. Машина была необычная, интересная и, главное, – реальная, поэтому я с удовольствием согласился взять эту тему для дипломного проекта. Практика
Ленинград встретил нас низким серым небом и сизым смогом, заполнившим улицы от Витебского вокзала до Петроградской стороны, где был наш завод и арендованная институтом комната в студенческом общежитии. Никаких красот города, отраженных в глянцевых открытках "вербовщика" Г. Л. Петрова, мы и не мечтали увидеть сквозь заиндевелые окна трамвая, да еще при ранних зимних сумерках. Поселилась наша группа из КПИ в одной большой комнате общежития ЛЭТИИЖТа на Малой Посадской, недалеко от мечети. Сварщики – Коля Леин, Леня Хлавнович, Эдик Сергеенков и я. Среди нескольких ребят из других факультетов выделялись иностранцы: гибкий красавчик кореец Ли и сгорбленный от какой-то болезни, довольно пожилой по нашим понятиям, болгарин Живко.
Утром, разузнав, что наш завод недалеко, мы отправились к нему пешком по Кировскому проспекту. Никаких ожидаемых эмоций при этом мы не испытали: серые холодные дома, висящий над всем городом сизый смог. Остатки нерасчищенного снега тоже были серыми, ни белого, ни черного цвета мы нигде не увидели, архитектура домов – по нашим дилетантским понятиям – вполне обычная.
Формальности и ознакомление с заводом заняли целый день и возвращались мы "на базу" уже в сумерках. Обедали мы в заводской столовой, для ужина купили всяких плавленных сырков, хлеба, сахара и т. п. Кипятильники, кружки у нас, как опытных командировочных, всегда были с собой. Киевляне Хлавнович и Сергеенков, как буржуины, развернули домашние припасы, не доеденные в поезде. Пролетарии – мы с Колей Леиным, – без всякого зазрения совести помогли товарищам прикончить "буржуазные пережитки". Появился Живко, навьюченный кульками со съестным. Мы не стали нарушать болгарский суверенитет, не столько из-за дипломатического пиетета, сколько из-за собственной сытости. Внезапно Живко завопил:
– Нет, вы посмотрите, что продают!!!
Мы кинулись к нему. В руках он держал наполовину открытый усеченный конус сырка "Зеленый". Под ярко раскрашенной фольгой было нечто зеленоватое, покрытое плесенью и издающее запах, мягко говоря, – разительно отличающийся от запаха пищевых продуктов. Мы дружно и возмущенно загалдели, посоветовав Живко бросить продукт в лицо директору магазина, высказать ему все, что о нем думает мировое студенчество, и обязательно забрать назад свои кровные. Мы кипели возмущением и говорили все вместе. Чувствуя международную поддержку, Живко еще более распалялся и строил планы отмщения.
В комнату постучали и впорхнули две девушки, аборигены общежития, чтобы забрать нашего Ли на каток: оказывается он уже успел с ними познакомиться и договориться о встрече. Увидев нас сгрудившихся возле стола с раскрытым сырком одна из девушек, осмотрев пустой стол, спросила:
– Вы тоже любите их? А с чем же вы будете есть эту прелесть? Подождите, у нас варятся макароны!
Мы раскрыли рты. Коля Леин пробурчал что-то о залежалых продуктах в красивых упаковках, которыми враги, засевшие в торговле, травят бедных студентов.
– Да вы что! Мы этот сырок обожаем! Его не всегда можно найти!
Через несколько минут у нас на столе стояла тарелка с дымящимися макаронами. Наташа щедро посыпала их натертым "дефектным продуктом" и широким жестом пригласила общество к пиршеству. С целью сохранения наших драгоценных жизней, мы только нюхали "совмещенный" продукт и недоверчиво поглядывали на повариху. Запах тухлых яиц несколько разбавился ароматом горячих макарон, но нам этого было явно мало.
– Когда я работал египетским фараоном, – начал Леня Хлавнович свои воспоминания, – то содержал специальных дегустаторов, которые пробовали пищу, перед употреблением Моим Величеством…
Наташа навернула на вилку макароны с сыром, отправила в рот, медленно разжевала с выражением блаженства на лице и раболепно пригласила:
– О, мои фараоны, подобные Солнцу! Можете потреблять, отбросив присущий Вашим Величествам страх!
С опаской начали пробовать. Живко наблюдал за дегустацией
– Есть, конечно, можно, но одни макароны вкуснее!
Нам показалось, что он лукавил. Думаю, что, потребляя национальные приправы солнечной Болгарии, он с гордостью расскажет о приправах с небывалым вкусом, к которым он приобщился в Ленинграде… Во всяком случае, дикая расправа с директором гастронома была отложена на неопределенный срок.
Гастрономическое отступление. К тому времени, когда наш сын решил ознакомить своих предков с изысканным вкусом "голубого" сыра, пронизанного плесенью, я уже был подкован информацией и воспоминаниями о сырах: "зеленом" питерском и сыре Марк Твена, который он перевозил в железнодорожном вагоне. Мы с женой "наступили себе на нос и глаза", вкусили… и – нам понравилось.
Второй наш иностранец – кореец Ли был личностью яркой чрезвычайно. На свой завод он ходил через день – два, и то – только после обеда: спал он до 12 часов дня. Очевидно, на заводе начались какие-то неприятности по этому поводу. Тогда Ли предоставил заводу медицинскую справку, в которой печатями и подписями удостоверялось, что по состоянию здоровья он не может просыпаться раньше полудня. Зато вечером, когда мы усталые появлялись в общежитии, у сына корейского народа начинался подлинный рабочий день. Ли готовил коньки, на гибкое тело надевал белый вязаный свитер, на черные волосы – красную повязку. Его уже ожидали девушки, с ними он отправлялся на ближайший каток, которых в то время было великое множество, почти в каждом пятом дворе. В те времена сведения о фигурном катании на коньках мы имели только из американского фильма "Серенада солнечной долины". Наш Ли был настоящим мастером и по всяким фигурам на голову был выше героини "Серенады". Популярность Ли на катке, особенно у девушек, была необычайной, он ею упивался. Все заботы практики на заводе (кажется, химическом) ему были глубоко "до лампочки".
Завод "Электрик" в то время – старинное предприятие, в старых кирпичных корпусах которого кое-как приспособились к требованиям времени: нужда в сварочном оборудовании, особенно в источниках тока и машинах контактной сварки, была огромная. По нарядам главка все оборудование, производимое заводом, было расписано на год вперед, и с весьма серьезными заказчиками шутить было нельзя. Сборка оборудования, неоправданно очень большой номенклатуры, – по сути, велась кустарно, несмотря на наличие отдельных передовых станков. Сборку агрегата, даже крупносерийного, от закладки до сдачи выполняла одна бригада на одном месте, конвейерные линии некуда и некогда было ставить: надо было "выполнять план любой ценой". Большинство деталей производилось на универсальных токарных и фрезерных станках. Получалось: трудоемко, неточно и требовало подгонки при сборке. Выпускаемое оборудование тоже отставало от мирового уровня, но никто и не подумывал о его улучшении: и такое "отрывали с руками". При таких условиях, кому нужна была головная боль по модернизации и перестройке производства, которые неизбежно в первый период снижали бы выход продукции?
Приведу такой пример. В лаборатории контактной сварки, моем основном рабочем месте, для наладки режимов стояли две машины для стыковой сварки одинаковой мощности по150 ква. Одна машина была своя, "электриковская", вторая – американская. Наша была с механизированным пневматическим зажатием деталей и кулачковым приводом суппорта от электродвигателя. Американская была с ручным приводом. Наша была в два раза больше, со всех сторон из нее торчали острые углы механизмов, болты, шланги, тяги пыхтящих пневмоцилиндров. На американской, полностью закрытой и меньшей в два раза, была одна рукоятка суппорта и две маленьких педальки гидравлического зажатия деталей. При нажатиии первой педали на зажимаемые детали падали плунжеры, два – три качка второй намертво зажимали стыкуемые детали. Ручной привод не требовал смены кулачка при изменении режима сварки: сварщик легко определял его по нагреву деталей и гибко регулировал. Дело не только в эстетике и габаритах: при работе производительность американской "ручной" машины была раза в полтора – два больше, чем у нашей "механизированной". Контраст был настолько разительный, что И. М. Радашкович, начальник лаборатории контактной сварки, распорядился завесить ковриком большую фирменную "лейблу" американки, – так ему надоели вопросы экскурсантов.
Наследник
1. Рюрикова кровь
Фантастика:
научная фантастика
попаданцы
альтернативная история
рейтинг книги
