Эсеры. Борис Савинков против Империи

Андреев Александр Радьевич

12 августа 1906 года максималисты взорвали дачу нового председателя правительства Петра Столыпина на Аптекарском острове Петербурга, но он сам уцелел. Они не удачно попытались взорвать Государственный совет, провели экспроприации в Московском обществе взаимного кредита, в Петербурге в казначействе в Фонарном переулке, но большой партии им создать не удалось. Многие боевики во главе с Соколовым-Медведевым погибли и были казнены, и к концу 1907 года группы максималистов, понесшие большие потери, начали сворачивать работу. В феврале 1917 года максималисты восстановили свою организацию, и в апреле 1919 года большая их часть вошла в партию большевиков В.Ульянова-Ленина.

Центр партии социалистов-революционеров во главе с Виктором Черновым и распущенной Боевой Организацией Азефа и Савинкова продолжал

оставаться в подполье. Раскола эсеров могло и не быть, если бы восстановленная Боевая Организация в январе 1906 года смогла бы выполнить приказ Центрального Комитета о возобновлении центрального террора. К этому времени Азеф понял, что до революции еще очень далеко, и начал срывать террористические акты и выдавать своих товарищей полиции. Партия социалистов-революционеров, имевшая все шансы победить самодержавие во главе революции, к концу 1906 года эти шансы потеряла, а вскоре колоссальный удар по ее престижу нанесло разоблачение Азефа, как провокатора и тайного агента охранки.

Базой восстановленной Боевой Организации из тридцати совершенно отчаянных террористов стала Финляндия. Центральный комитет Партии социалистов-революционеров поручил Боевой Организации провести террористические акты против главных виновников разгрома Декабрьского восстания П.А.Дурново и Ф.В. Дубасова. Шестидесятилетний Дурново много лет служил в Департаменте полиции МВД, был сенатором и заместителем министра внутренних дел. С октября 1905 по апрель 1906 года Дурново, которого император Александр III совершенно справедливо на всю чиновную империю назвал свиньей, проработал министром внутренних дел, запятнав себя человеческой кровью по пояс. В награду за подавление революции его, конечно, сняли с должности и отправили отсыпаться в Государственный совет. Дубасов в 1897–1899 годах командовал Тихоокеанской эскадрой, был не в фаворе и поэтому в 1905 году был призван на подавление революции. Его, само собой, в апреле 1906 года сняли с поста московского генерал-губернаторства и отправили отсыпаться в Государственный совет.

Кроме Дурново и Дубасова Центральный комитет планировал убить председателя Государственного совета Акимова, вице-директора Департамента полиции по политическому розыску Рачковского. У Азефа было много работы, и он успешно сдал полиции исполнителей террористических актов, своих многолетних революционных товарищей и братьев по оружию. Удивительно, но многолетнему предателю-провокатору это сошло с рук и принесло столько денег, что до самой смерти он ни в чем себе не отказывал, кроме, конечно, мыслей о совести, которой у него никогда не было.

В первую очередь Боевая Организация спланировала взрыв главного моста на Николаевской железной дороге, который бы отрезал Москву от Петербурга. Группа боевиков во главе с Соболевым получила вполне исполнимый план, бомбы, динамит, оружие и деньги, и была взята прямо на мосту, где ее давно ждали жандармы.

Планируемый взрыв Петербургского охранного отделения и захват председателя Совета министров Сергея Витте также не удался – боевиков в ролях рассыльных и извозчиков взяли на подходах к объектам. В партии заговорили, что охранка работает так, как будто предупреждена о планируемых террористических актах. В эсеровских организациях массово создавались летучие боевые отряды и боевые дружины, ставившие террор на поток, что значительно суживало возможности центральной провокации.

Борис Савинков организовал в Петербурге две динамитные мастерские – в знаменитом народовольческом Саперном и Свечном переулках. Великолепный заместитель руководителя Боевой Организации смог устроить там на работу дворниками, по должности активно помогавшими полиции, своих товарищей-эсеров. В Териоках большой динамитно-химической лабораторией руководил Зильберберг, в Петербурге десятки бомб изготавливала Дора Бриллиант. Эсеры говорили, что думская болтовня закончилась и надо заниматься прямым революционным делом, а именно, бросанием бомб. Работе боевиков несколько помешал расстриженный поп Георгий Гапон, попытавший от имени охранного отделения купить нескольких террористов из Боевой Организации, но был разоблачен и в апреле 1906 года казнен на даче под Петербургом. Боевики Партии социалистов – революционеров имели совершенно надежные документы, конспиративные квартиры, достаточные финансовые средства и море динамита. Казалось, дни самых одиозных сановников сочтены. По поводу морали и нравственности

в отношении нарушения христианских заповедей Борис Савинков специально несколько раз встречался и разговаривал с грозной народоволкой Верой Фигнер, двадцать лет отсидевшей в Петропавловской и Шлиссельбургской тюрьмах-крепостях, затем сосланной на север и сумевшей уйти за границу. На слова Савинкова о ценности любой человеческой жизни, о самопожертвовании и ответственности за убийство, Вера Фигнер – «Топни ножкой» спокойно ответила, что се это надуманно, что революционер, определивший свое отношение к самодержавию и монархии, давно для себя все решил: «Если берешь чужую жизнь – отдавай и свою легко и свободно. Мы о ценности жизни не рассуждали, никогда о ней не говорили, а шли отдавать ее, или всегда были готовы отдать, как-то просто, без всякой оценки того, что отдаем или готовы отдать. Тяжелая политическая и экономическая затушевывала личное, и индивидуальная жизнь была такой несоизмеримо малой величиной в сравнении с жизнью народа, со всеми ее тяготами для него, что как-то не думалось о своем». Савинков в письмах к героине Исполнительного Комитета «Народной Воли» подписывался «Ваш сын», но Вера Фигнер, понимая разницу между пятистами народовольцами и пятидесятью тысячами эсеров, поправила пока еще террориста номер два: «Не сын, а подкидыш».

Две динамитные мастерские Савинкова в Петербурге провалились одна за другой, неожиданно и по непонятным причинам, то есть были выданы полиции Азефом. Эсеры-дворники предупредили Льва Зильбертштейна и многих других товарищей, но филеры смогли взять Дору Бриллиант, которую Савинков справедливо называл одной из самых крупных женщин террора. П. Ивановская писала о конце своей подруге в Петропавловской усыпальнице-тюрьме:

«Физически Дора была слабая, хрупкая, как растение без солнца, которому одно дыхание утренника несет смерть. Тюрьма для Доры была удушливым газом, который не щадит ни чьей жизни. В ней она окончила свою полную горечи и печали жизнь. Сидела она в Петропавловской крепости – этой темной, глубокой могиле, мрачной дыре, проклятой волчьей яме, поглотившей столько молодых сил. В то время там многие за одну ночь лишались рассудка.

Ночью у Доры внезапно потухло электричество – оно должно гореть целую ночь. Неслышно, в одно мгновение что-то звякнуло, дверь с шумом распахнулась. С зажженной свечей ворвались к одинокой заключенной какие-то неясные, дикие фигуры, надвигалась какая-то темная чудовищная масса. Неописуемый ужас охватил все существо, и нечеловеческий крик пронесся в угрюмых стенах Петропавловки. С этой ночи Дора не переставала оглашать отчаянными криками крепостные своды, пока не увезли ее в больницу.

Дора Владимировна в Петропавловской крепости сошла с ума. Эта гордая девушка в безумии умоляла своих врагов дать ей яду для прекращения жгучих страданий».

Азеф, он же «Иван Николаевич», создавал динамитные мастерские, набирал туда молодых специалистов, предавал их для каторги и виселиц и потом создавал новые. Техник в Териоках Валентина Попова писала:

«Техники Боевой Организации находились по сравнению с террористами «Народной Воли» в привилегированном положении. В распоряжении Боевой Организации всегда имелся готовый, фабричный динамит, гремучий студень. Все это получалось от финнов. Не приходилось их готовить кустарным способом. На нашу долю выпадала более легкая, чисто техническая часть: изготовление оболочек для снарядов, умение наполнить и зарядить их.

Всю работу по приготовлению снаряда можно разделить на несколько частей: изготовление запальных трубок, затем – самой оболочки снаряда и начинка ее динамитом. Последнее, это вложить запалы в снаряд, зарядить его. Инструменты для работы были самые примитивные: паяльник, медный молоток, который нагревали на спиртовке, напильник, ножницы для жести, наждачная бумага, пипетка, циркуль. Это были такие же снаряды, какие приготовлял еще Кибальчич, но только значительно усовершенствованные.

Оболочки снаряда отличались разнообразием своей формы. В каждом отдельном случае внешний вид снаряда приходилось приспосабливать к требованиям предполагаемой обстановки покушения. Наиболее удобным обычно являлся снаряд плоской формы, который можно, например, вложить в портфель, или снаряд в виде большой коробки конфет. Количество динамита, употреблявшегося нами, также зависело от покушения. Например, на снаряд для Дубасова я употребила не менее пяти килограмм.