Ешь. Молись. Разводись
Шрифт:
У него такой странный вид. Виноватый, и в то же время важный.
Сказал, что любит.
Это хорошо или плохо?
Господи, он сказал, что любит меня?
Арсений признался мне в любви?
Видимо я чересчур хлопаю глазами, он снова читает мысли.
– Там, на набережной. До того, как ты увидела катерок с… Я сказал, что люблю тебя.
– Сказал?
–
Протягивает руку, накрывая мою ладонь.
– Я готов сделать всё, чтобы мы были рядом, слышишь?
– Может, не надо?
– Что?
Что! Если бы я знала что. Но я сама не знаю.
Ничего не знаю.
Мне только очень жаль его жену и их малыша. Я не могу вот так.
Поэтому нужно наступить на горло собственной песне.
Отказаться от чувства.
Это ведь нормально? Так поступила бы любая нормальная женщина.
Или нет?
– Милана, я хочу, чтобы ты мне поверила.
– Я верю.
Эх, как в детской поговорке. «Верю любому зверю, а ежу – погожу».
Мне хочется верить.
Нет, не так. Хочется, чтобы всё было проще. Чтобы не было этого адского клубка.
Да кому я вру?
Я хотела бы, чтобы у Арса не было жены и ребёнка. Вот так эгоистично.
Но они есть. Не сотрешь.
И рушить чужую жизнь потому, что нам приспичило влюбиться я считаю подло. И пошло.
И именно я должна поставить точку.
Наверное.
– Арс, я хочу объяснить. Может, у меня получится плохо, косноязычно, пойми, мне очень трудно. Правда. Безумно трудно, но я…
– Ты меня любишь?
– Что?
Поднимаю глаза, чувствуя, как моментально начинают дрожать губы.
Зачем он так? За что?
Я… не могу так. Это не честно!
– Ты любишь меня, Милана?
– Я… нет… да… я… Господи, ты же сам знаешь!
Вскакиваю, мне нужно бежать отсюда. Быстрее.
Но конечно же я не успеваю, оказываюсь поймана. Прижата.
– Всё, всё… тихо. Я понял. Я не буду.
– Не ломай свою жизнь.
– Что?
– Не ломай жизнь сына и жены. Так нельзя. Так не честно.
– А мою жизнь честно? А твою?
– Мы… я…
– Что?
– Я тоже… я не знаю как правильно, но вот так нельзя!
– Как нельзя? Признаться честно, что я полюбил и хочу развод?
– Но это же получается будет так же, как…
– Так же как что? Ты хочешь сказать, что я поступлю так же подло как твой бывший муж?
– Еще не бывший.
– Не важно. Бывший. Ты для него бывшая, понимаешь? Сравниваешь меня с ним?
Арс почти орёт. В кафе никого, но бариста и официантка замерли, глядя на нас.
– Арс, перестань.
– Я не твой муж.
– Я знаю.
– Пока…
– Нет. Ты не мой муж. Ты другой. Ты…. Ты Север. Но сейчас ты создаёшь такую же ситуацию.
– Да! Представь! И не только я, но и ты! Мы оба создали такую ситуацию! Тысячи людей создают такую же ситуацию. Потому что любовь случается, понимаешь?
– Случается?
– Дурацкое слово. Приходит. Наступает. Не знаю. Прыгает из-за угла.
– Из-под земли… - цитирую я вечный роман.
Вспоминаю о своей работе. Я хотела включить в список то самое место, где на Маргариту выскочила любовь. Из-под земли.
Это произошло в переулке, она свернула с Тверской на Большой Гнездниковский. Там находится знаменитый дом Нирнзее. Кто любит старые советские фильмы наверняка бы узнал его крышу на которой поливала цветочки Людмила Прокофьевна Калугина из «Служебного романа»…
Господи, о чём я думаю?
О любви.
Всё в этом мире о любви. И ничего не стоит любви.
У меня звонит телефон. Сын.
Господи.
– Да?
– Мам, ты где? Мы уже подплываем к пристани.
– Я тут… я рядом, я бегу.
– Я провожу, - безапелляционно заявляет Арсений.
– Не надо.
– Я уйду. Они меня не увидят.
Конечно, я ему позволяю. И он на самом деле показывает мне проход к пристани и уходит. Не обернувшись. Быстрым шагом.
Злой.
Больно.
– Мам? – это Рита. Спрашивает. Требует объяснений.
Что мне сказать?
– Как… поплавали?
– Прикольно, жрать охота. Я тут нагуглил недалеко прикольная раменная, пойдём? Говорят настоящие рамены там.
– Пойдём.