Эсхит. Нерыцарский Роман
Шрифт:
За спиной раздался неосторожный хруст сушняка. Этьен повернул голову и заметил двух бедно одетых крестьян --- старого и молодого --- они тащили на себе по внушительной вязанке хвороста и старались поживее скрыться за толстыми стволами деревьев. Всадник быстро нагнал их и приказал остановиться, они безмолвно повиновались и грузно опустили вязанки на безучастную и холодную землю.
– -- Почему вы убегаете, я же рыцарь, а не разбойник?
– -- Спросил Этьен.
– -- Мы боялись потревожить покой благородного человека, --- ответил старик бесцветным, тоскливым голосом.
– -- Где короткая дорога к замку?
– -- А здесь одна дорога, --- уже бодрее сказал старик, --- она и длинная, и короткая. Надо, уйдя вправо, сначала
– -- И как долго ехать?
– -- На хорошей лошади за полдня и доберётесь, --- совсем ровным голосом ответил старик и приветливо улыбнулся, --- да, там ещё прямо возле дороги растёт молодой сосновый лесок. Сосны в нём пока невысокие и пушистые. Так за ними прячутся дозорные барона, они всё время следят за дорогой. И никого не пускают просто так. Мы, обычные крестьяне давно туда не суёмся. Раньше там охотились, силки ставили, капканы, в дубраве, что за дорогой хворост собирали, грибы. А сейчас боимся близко подойти. Верные слуги господина барона не дают, хорошо если только изобьют, а то и убить могут.
– -- За что?
– -- А ни за что: не понравится им кто-то его и убивают --- неожиданно вступил в разговор молодой крестьянин, --- они верные собаки своего хозяина и подчиняются лишь ему одному. И не стоит просить у них пощады: это их только веселит, забава у них такая. А придумал всё Кулквид Рыцарь Насмешки.
– -- Все рыцари барона в красивых чёрных доспехах, --- добавил старый крестьянин, --- а сам господин барон в белых.
– -- Нет не в белых, а серебряных, --- поправил его молодой, --- они сильно начищены и ослепительно сияют на солнце.
– -- Наверно, они и в темноте блестят, --- сказал старый.
– -- Говорят, барон Эсхит так силён, --- продолжил молодой, --- что в одиночку одолевает 25 противников. И он не выходит на бой, если против него врагов меньше, чем ему требуется. И каждый его воин равен десяти обычным рыцарям. А кнехты барона...
– -- У него имеются даже кнехты, как у монарха?
– -- Да он держит тысячу кнехтов, --- сказал молодой, --- и они у него особенные: один пеший кнехт легко бьётся с двумя всадниками.
– -- Но пеший не имеет право сходиться с конным, --- возмутился Этьен --- это нарушение рыцарских законов.
– -- Наш барон говорит: "Закон здесь я".
– -- Обречённо вздохнул старик.
– -- Это не барон говорит, --- резко сказал молодой, --- это Кулквид за него говорит. А самого барона когда ещё увидишь. А слышать мы его вообще никогда не слышали.
– -- Ну да, --- согласился старик, --- пока Кулквида не было, мы знать то не знали, что есть такой барон.
– -- Так кто же там главный, --- спросил с насмешкой Этьен, --- барон или этот Кулквид?
– -- Понятно, барон, --- уверенно пробормотал старик, --- но без Кулквида барон никто. Кулквид у него всем заправляет. Он и войско ведёт, и командует им, и руководит набегами на другие земли.
– -- Но самое важное, --- произнёс молодой почти шёпотом, --- не попасться ему на пути. Не случайно он прозван Рыцарем Насмешки. Он, в отличие от остальных рыцарей Эсхита, просто убивающих своих врагов, никого не лишает жизни. Кулквид любит как-нибудь подшутить над незадачливым противником, превращая того в жертву издевательств и насмешек. Он предпочитает унизить своего врага до такой безобразной степени, чтобы никому не стало его жалко, а только смешно. Сам он редко вступает в бой, лишь натравливает на несчастного жадную свору кнехтов, они-то и творят с ним что хотят. Но всё ради потехи, они никого ещё не замучили до смерти. И многие, что прошли через это, сами потом становятся вассалами барона.
– --
– -- Добрый незнакомец, --- усмехнулся заскучавший вдруг старик, --- ты не видел вассалов барона Эсхита. Они все великаны. Они ездят на огромных, почти как слоны, конях. Мечи рыцарей барона таковы, что поднять их по силам только пятерым здоровым мужчинам. И то, с превеликим трудом. Помню после страшной битвы с войском семи графов один из воинов Эсхита Фламм прозванный Железным проезжал мимо нашей деревни. Он был весь так сильно изранен...
– -- Утверждали, что Фламм в одиночку, окружённый со всех сторон неприятелем, расправился с тысячью врагов, --- вмешался молодой.
– -- Да...
– -- согласился старик, --- так он весь окровавленный не покидал седла. Держался, как истукан, ничто не могло свалить. Но, хоть он и Железный, всё-таки на секунду потерял сознание, и меч, что он, не вкладывая в ножны, держал в руке, у него выскользнул. И наши крестьяне по простоте кинулись поднимать злополучный меч. Вшестером кое-как оторвали его от земли. Но тут очнулся Фламм и увидел, что его оружия коснулись простолюдины, рассвирепев, он бросился давить и топтать поселян копытами своего огромного коня. Двоих убил насмерть, троих покалечил... Добрый рыцарь, ты так молод и красив, зачем тебе ехать к барону? Там смерть и насилие...
XXVI глава.
На другой день уже ближе к ночи он услышал далёкий, как чужое эхо, и ровный до однообразия, будто голос пожилого чтеца, шум. Этьен дал коню шпоры, чтобы двигаться быстрее, но проскакав без остановки два часа, он так и не достиг источника шума, который хоть и нарастал и приближался, но никак не мог выявиться воочию. Скоро сумерки стали такими плотными, что всадник, словно старый привратник, уже почти ничего видел, лишь тщательно размазанные и сильно затёртые силуэты безмолвно крались мимо него. И через минуту вообще всё слилось в единую картину без красок, контуров и фона. А шум, теперь перешедший в равномерный грохот, слышался так близко, что Этьену чудилось, будто совсем рядом невидимая исполинская мельница крутит гигантские жернова, и он, сделав пару последних шагов, окажется затянутым в огромную воронку, в которую через глубокий, как ров перед замком, жёлоб засыпает зерно необычайных размеров мельник-великан. Этьен остановил коня, не понимая, он в здравом уме или бредит, всё происходящее просто явление природы или колдовское наваждение, он очутился в месте, где ничего нет сверхъестественного или он завлечён в ловушку, где должен произойти полный разлад его души, и он забудет, зачем появился здесь, вознесётся он тут или бесславно погибнет?
Взошла запоздалая круглолицая луна, и повсюду рассыпался, словно миллионы крошечных шариков, её неожиданно яркий свет. И Этьен ахнул: стена кромешной тьмы мгновенно рухнула, сменившись стеной живого серебра. То был водопад: мягкое лунное свечение отражалось бесчисленными серебристыми всполохами в живом потоке беспрерывно падающей вниз воды. Потрясённый юноша стоял заворожённый, ни с чем из людских и природных творений, видимые им прежде, невозможно было сравнить такое чудо, и ему представилось, что он замер у Зеркала Откровения, в нём, если долго и терпеливо ждать, отразиться вся правда человеческая, и все скрытые от понимания символы, мешавшие узнать ту правду, станут вдруг понятными и простыми, и он, узнавший всё, что необходимо, закончит блуждать и останется навеки в той точке, где нет ничего, кроме счастья бесконечного успокоения. И ничего ему уже не надо будет больше: ни житейской мудрости, ни учения о высоком, ни всеобщей славы, ни любви. В прихотливой игре отражённого света он, как ему казалось, почти сумел распознать и выделить отдельные знаки и священные рисунки, и, сам того не осознавая, он начинал каким-то не своим чутьём понимать и разгадывать их. Сама Вечность притаилась за его спиной...