Эсхит. Нерыцарский Роман
Шрифт:
– -- Юноша Рауль, минуя стадию мужчины, прямо на наших глазах превращается занудного старика, --- сказал Александр.
– -- Рауль, дорогой мой, у тебя ещё вся жизнь впереди, откуда такие не по возрасту мысли? Гони их...
– -- Да я только об этом и думаю, --- вскричал Рауль.
– -- Но так невозможно, --- ответил Александр, --- думать всё время о том, о чём надо забыть. Ты же не можешь продлевать свою жизнь сам, по своей воле и устанавливать её срок. Тут ничто не зависит от тебя.
– -- Тут всё зависит от меня, --- громко сказал Рауль.
– -- Ты, Александр, сразу же догадался, откуда
– -- Но ведь это бесконечное, беспросветное одиночество, --- прошептал Александр, --- там ничего, кроме скуки и печали, и ты будешь пребывать в постоянном полном, отупляющем бездействии, а, главное, без людей.
– -- Вот именно от людей я и хочу в первую очередь спрятаться. Нет никого рядом --- никого и никогда не потеряешь, всех, кого ты знаешь, живы, пока их не видишь. А совершенное бездействие невозможно, оно всего лишь внешнее состояние, важно, что происходит внутри человека.
– -- Оно, конечно, важно, --- согласился Александр, --- но только когда человек один, когда ничего не происходит вокруг, всё остановилось и замерло, ничто не меняется и не движется, не станет ли тогда он как живая мумия, то есть быть видимостью человека? Ведь человек осознаёт себя таким какой он есть исключительно соотнося себя с другими, а если нет никого, кроме его одного, как он поймёт, кто он? Я бы ни за что и никогда не согласился бы остаться в одиночестве, я всегда там, где все. Нет, я не такой как все, но хочу находиться лишь там, где все, а там, где никто не присутствует, я не желаю быть. И только так --- среди людей, в толпе, в общем круговороте --- я по-настоящему ощущаю, что есть свобода. Правда, сейчас стесняет и гнетёт меня одна забота: найти брата.
– -- Кулквида?
– -- Спросил Этьен.
– -- Но зачем?
– -- Затем, что он брат, --- ответил Александр, --- и он сейчас --- раненый, неприкаянный, загнанный --- совершенно один. Кто ему поможет, если не родной брат? Знаешь, Этьен, я ведь был тогда в лагере Эсхита, когда вы с Раулем вошли в шатёр барона, и видел вас, когда вы выезжали из лагеря.
– -- А почему ты нас не окликнул?
– -- Спросил Рауль.
– -- Я был с братом... Когда мы с Кулквидом, после того как вы покинули шатёр, зашли туда, и он увидел, что Эсхит мёртв, то его первым движением было догнать вас и убить на месте. Я остановил и удержал его. Вы бы видели, каким для него стало потрясением гибель его любимого Эсхита, а с ней, считайте, гибель всех его надежд. Впрочем, он, когда я не дал ему преследовать вас, вдруг решил не убивать вас, а сделать тебя, Этьен, раз ты смог победить непобедимого, новым Эсхитом,
– -- Я не могу быть как "он", --- сказал, усмехнувшись, Этьен, --- потому что я это я. И никакой "он" не может вытеснить моё Я. Я не могу быть "вместо", ведь я никогда не оставлю своего места, которое, занял единожды и навек.
– -- Примерно то же самое я объяснил брату, --- сказал Александр, --- хотя, он и сам всё прекрасно понимал, просто Кулквид, словно бы цепляясь за ускользающую ниточку, пытался хоть что-то вернуть назад, сделать некое подобие прежнего и навсегда ушедшего осязаемой, сегодняшней действительностью, обманывая, таким образом, самого себя.
– -- Вот почему, --- вступил в разговор Рауль, --- ты так хорошо знал, что собирался делать Кулквид и его люди.
– -- Александр, --- сказал Этьен, --- а ведь Кулквид перед самым сражением говорил буквально твоими словами, что, не довольно ли больше крови. Кто кого повторял: ты его или он тебя?
– -- Какая разница, --- ответил Александр, --- это теперь не имеет никого значения. Главное, сейчас найти его, а потом всё пусть будет как будет, но без брата не будет меня. Достаточно одиночества и ему, и мне... Кстати, Этьен, а что ты собираешься делать, когда оправишься и снова сможешь сидеть на коне.
– -- Ничего, что касается воинских подвигов, турнирных потех и рыцарских странствий, --- сказал Этьен, --- собственно, мои странствия давно закончились, если бы нужда не заставили, то никогда бы больше я не покидал бы своего родного замка. Но всё, с играми в честных и благородных рыцарей покончено, начинается жизнь --- личная, частная, отдельная от всего мира. Меня волнует теперь только моя жена и мой маленький сын. Да, Изабель я оставил беременной, наверняка, она уже разрешилась от бремени новым ребёнком, а я ничего не знаю. Все мои мысли только о ней. И ничего мне больше не надо, слышите меня. Приезжайте к нам как гости, как друзья, как близкие и желанные люди, но никогда не являйтесь как вестники и посланцы, ничего мне рассказывайте, что не относится ко мне, к моей семье и никуда не зовите, не заманивайте и не обещайте того, что мне не требуется. Я ненужный и бесполезный для мира персонаж, меня трогает лишь моё, а то что не моё, того для меня нет...
Когда они двигались уже по хорошей широкой дороге, им навстречу выехал всадник --- весь запыленный, растрёпанный и со счастливыми, сияющими глазами.
– -- Господин Планси, --- едва сдерживаясь, чтобы не заорать во весь голос, обратился он к Этьену, --- меня послала ваша жена, госпожа Изабель, чтобы передать вам радостную весть: у вас родился второй ребёнок. Мальчик, то есть сын. Вас ждут дома с великим нетерпением.
Этьен с комком в горле не мог ничего ответить, ему вдруг хотелось, чтобы никого сейчас не оказалось бы рядом с ним, но только одна Изабель и его новорождённый сын.
А отец Этьена, граф Деблак Рыцарь Красноухого Пса, заметно подобревший лицом улыбнулся и умиротворённо сказал:
– -- Ну что ж, новый человек родился. Значит, будет новый воин. И это правильно...
Конец Романа.