Эскадренный броненосец “Ростислав”. (1893-1920 гг.)
Шрифт:
Все вышло не так, как ожидалось. Мгла и густой дым, в особенно плотную полосу которых попали ложившиеся на боевой курс корабли (поворот влево, чтобы ввести в бой артиллерию всех кораблей был начат нашим командующим сразу, как ему стал виден приближавшийся “Гебен”), не позволяли уверенно поймать противника в окуляры дальномеров.
Управляющий огнем флота, находившийся на втором в строю (так было задумано для большего удобства и живучести управления огнем) “Иоанне Златоусте” и потому хуже видевший “Гебен”, медлил с началом стрельбы и все-таки ошибся в определении расстояния. На флагманском “Евстафии” расстояние определили надежно, но не могли сообщить его флоту: управляющий огнем не обращал
“Иоанн Златоуст” и “Три Святителя”, исполняя команды управляющего огнем, впустую разбрасывали в море свои снаряды “Пантелеймон”, так и не сориентировавшись (или просто не видя противника) весь бой безмолвствовал, а на самом дальнем в строю “Ростиславе” и вовсе ничего не могли понять. Проступивший было во мгле “Гебен” почти сразу скрылся и, изредка появляясь в разводах дыма и тумана, так и не дал взять себя на прицел. Пришлось, следуя примеру “Трех Святителей”, перенести огонь на более отчетливо наблюдавшийся “Бреслау”.
Линейный корабль “Ростислав”. 1913 г. (Наружный вид и вид сверху)
Все окончилось так же неожиданно, как и началось.
Получив с “Евстафия” за 14 минут 14 попаданий, “Гебен” не стал больше испытывать судьбу и дожидаться, пока с улучшением видимости русские наладят свою централизованную стрельбу. Резко отвернув, он вместе со следовавшим за ним “Бреслау” скрылся в очередной полосе тумана. Наш флот, описав пологую кривую, в готовности к бою вернулся на путь, ведущий в Севастополь. Но “Гебен” уже не появлялся.
В боевых рубках, башнях, казематах, кубриках и кают-компаниях кораблей офицеры и матросы, каждый на свой лад, переживали и обсуждали моменты минувшего боя. И горькое осознание явно упущенных возможностей разделаться с “Гебеном” – ведь против его 10 280-мм пушек в бортовом залпе мы имели 20 одних только крупнокалиберных (16 305-мм и 4 254-мм) орудий – все более охватывало наших артиллеристов. Увы, связь и искусство управления огнем, от несовершенства которых погиб флот при Цусиме, и теперь, как оказалось, продолжали оставаться больным местом в боевой подготовке флота. Снова и снова личный состав должен был расплачиваться за пренебрежение верхов к новейшей (особенно приборной) технике. Ведь еще в 1909 г. на “Пантелеймоне” испытывали, но по обыкновению так и не довели “да ума” систему звукоподводной связи Р.Г. Ниренберга.
Будь эта система в готовности, каким навеки поучительным историческим событием-решительной победой устаревших кораблей (но приборно-артиллерийски совершенных) над новейшим дредноутом – мог бы стать бой 5 ноября 1914 г.
На “Ростиславе” во время большой приборки
А тем временем в походном штабе командующего флотом на “Евстафии” уже прорабатывалась для доклада в Петроград официальная версия боя, весьма отдаленно, как и все боевые реляции, напоминавшая подлинные обстоятельства и
Все тяготы выпавшей на долю флота долгой и напряженной, ни на день не прекращавшейся военной страды “Ростислав” нес наравне со своими крупными современными и более вооруженными собратьями. В том же составе-5 линейных кораблей, 3 крейсера (считая “Алмаз”), охраняющие миноносцы, а нередко и – носители гидросамолетов, называвшиеся на Черном море гидрокрейсерами – “Ростислав” участвует в поисках “Гебена” и других германо-турецких рейдеров (“Бреслау”, “Гамидие”), перехватах торговых судов противника, блокаде Угольного района, бомбардировках укреплений у Босфора и Инады. Только в.первом квартале 1915 г. состоялось 7 таких выходов к малоазиатским и кавказским берегам. В один из них “Ростиславу” возвращавшемуся с флотом в Севастополь, неожиданно поручили провести операцию особого назначения. Надо было, как это, правда, безуспешно в 1904 г. пытались сделать японцы в Порт-Артуре, с помощью брандеров закупорить вход в Зунгулдак.
Ночью корабли возглавляемой “Ростиславом” диверсионной флотилии (4 груженных камнем парохода и 4 охраняющих миноносца) из-за свежей погоды потеряли свое место в строю, и один из пароходов, наутро перехваченный “Бреслау”, был затоплен экипажем. Другой, на котором отказал котел, “Ростиславу” пришлось взять на буксир. Неудачи довершило обнаружение на подходах к порту ранее отсутствовавших береговых батарей. Вот-вот мог появиться и “Гебен”, которого “Бреслау”, наверное, уже вызвал на помощь. Пароходы, не доведя до порта, затопили в море и вернулись восвояси.
В штабе флота, наспех, видимо, и даже без участия командира “Ростислава” готовившие эту операцию, явно недооценили значения предварительных тренировок и роли случайных факторов, которые в большинстве случаев (и история полна тому примеров) приводят к неудачам. Редкое, пожалуй, исключение – диверсия отряда во главе с крейсером “Виндиктив”, проведенная англичанами (может быть, и с учетом опыта “Ростислава”) в 1918 г. по закупорке базы германских подводных лодок в Зеебрюге. Впрочем риска “Ростиславу”, пожалуй, досталось больше всех, ведь под знаком этого риска проходили все его походы с флотом, не говоря уже об одиночных выходах в море. Ведь положение концевого корабля в кильватерной колонне означало быть готовым в любое время принять на себя удар догоняющего и превосходящего в силах противника.
Такая возможность в полной мере предоставлялась “Гебену”, который, имея 29-уз скорость, мог смело играть в кошки-мышки с нашими едва ли 16-узловыми линейными кораблями. Примерно в такой ситуации в бою в Японском море 1 августа 1904 г. погиб шедший концевым и слабее других бронированный русский крейсер “Рюрик”. Почти так же точно, и совсем уже недавно – 11/24 января 1915 г. в бою у Доггер-банки на отходе с линейными крейсерами адмирала Битти погиб германский броненосный крейсер “Блюхер”. Его судьбу решила самонадеянность адмирала Хиппера, который пренебрег горьким русским опытом и поставил “Блюхер” концевым в колонне своих линейных крейсеров.
В положении “Блюхера” оказался и “Ростислав”, кода наша бригада впервые опасно разделилась: “Три Святителя” и “Пантелеймон” были отправлены обстреливать укрепления Босфора, три других линейных корабля остались в прикрытии в 20-25 милях к северу. Не без тревоги вглядывались на “Ростиславе” в горизонт – появление “Гебена” было бы очень некстати. И “Гебен”, как вскоре дал знать об этом дозорный крейсер “Память Меркурия”, не замедлил появиться. Бригада начала отход на соединение с вызванными по радио “Тремя Святителями” и “Пантелеймоном”.