Эскадрилья-призрак
Шрифт:
– Его больше нет…
– Мин… - Тирия растерянно оглянулась.
– Нас ведь тоже надо защищать. Мы твои друзья.
– Не хочу я никаких друзей! Друзья умирают!
– Проклятье!
Саркин схватила его за комбинезон, подтянула к себе, обняла. Дойнос надеялся, что теперь она замолчит, и тогда можно будет снова погрузиться в сон.
– Когда я присоединилась к Альянсу, это был мой любимый девиз. Друзья гибнут, поэтому не заводи их. Твоя задача проста: вылет, стрельба по противнику, а когда придет смерть, будешь знать, что сделал все в лучшем виде.
– Значит,
– Я передумала, Мин. Когда умерла Йесмин, я передумала. Как бы я могла смотреть ей в глаза, если бы просто вышвырнула жизнь на помойку? Она сражалась за жизнь. Она разозлилась бы на меня за то, что я растрачиваю впустую то, чем она больше не может наслаждаться.
Кореллианин не ответил. У него не было ответа.
– А как твои пилоты? Разве они хотели бы, чтобы ты погиб?
– Должны…
– Прекрати. Ты знал их. Ты был их командиром. Пожелали бы они тебе смерти?
– Их семьи…
– Нет.
– Их семьи желают, потому что я… потому что из-за меня все погибли впустую… - Дойнос через плечо Тирии смотрел туда, где топтались Келл и Мордашка.
– Вот он знает.
Тайнер удивился.
– Что я знаю?
– Ты же хочешь, чтобы Йансон умер.
– Нет.
– Врешь! Ты сам говорил! Он же застрелил твоего отца.
– А ты почем знаешь?
– Сказал кто-то…
Мин съежился; нет нужды втягивать еще и Зубрилу.
Тайнер опустился возле него на колени.
– Хотел когда-то, отпираться не буду. Я столько раз убивал его в воображении. Но я передумал.
– Что, заделался его лучшим другом?
– Нет, - у Келла поникли плечи; выглядел здоровяк очень усталым и лет на десять старше.
– Сомневаюсь, что когда-либо сяду играть с ним в сабакк, Мин. Но я хочу, чтобы он жил. Потому что пока он сидит в кабине истребителя, с каждым годом становится все меньше тех, кто угрожает моим сестрам. Моей матери. Моим друзьям. А родные погибших пилотов твоей эскадрильи думают о тебе гораздо лучше, чем я о лейтенанте Иансоне. До тех пор, пока ты не убьешь сам себя, и тогда они скажут: "У моего отца не было даже шанса, потому что командир у него был - трус". А если они будут знать, что ты хороший и смелый человек, они станут говорить: "Он погиб, сражаясь за нас". Поверь мне, Мин, я знаю, о чем говорю.
Дойнос заморгал; взгляд у кореллианина был такой, что всем стало ясно: Мин не здесь, он среди семей, чьих родных он привел навстречу смерти. Но на этот раз лица, которые он видел, не были искажены гневом и жаждой мести. Иногда они были печальны, иногда смотрели с любопытством и ожиданием.
– Мне жаль Йесмин, - пробормотал Мин. Тирия кивнула и вытерла ему лоб.
– И нам тоже, - сказала она. Дойнос посмотрел на Фалинн.
– Прости, пожалуйста.
Сандскиммер неловко шагнула вперед. Мин подумал, что лицо у нее не только тревожное, на нем была написана ревность.
– За что?
– Ты хотела стать ближе, а я прогонял тебя все время.
– Я понимаю, почему.
– По-моему, мне нужно в постель…
Келл поднялся сам и помог Мину встать. Мордашка притащил потерянный ботинок.
Тирия тоже не стала рассиживаться.
– С тобой все
– Не знаю, - кореллианин пожал плечами.
– Наверное.
– Завтрак в восемь ноль-ноль. Мы бы хотели там тебя видеть.
Дойнос кивнул.
– Полагаю, чудо возможно.
Мин возвращался к себе со странным чувством. Боль никуда не исчезла, прошла усталость, которая обычно сопутствовала ей. Как будто яд наконец-то вытек вместе с кровью из вскрытого нарыва.
Он растянулся на койке и в один миг погрузился в беспамятство.
Они смотрели, как он уходит. Фалинн отправили следом на приличном расстоянии, чтобы удостовериться, что Мин доберется до своей каюты. Когда дверь закрылась, Мордашка обессиленно привалился к переборке. Келл грузно уселся на один из диванчиков, на которых пилоты ждали своей очереди залезть в тренажерную капсулу, а Тирия отключила аппаратуру и только потом уселась рядом с ним.
– М-да, повеселились на славу, - похоронным голосом подытожил Мордашка - Зато получилось, - откликнулся Келл; он еще ни разу в жизни так не уставал, - И ни командир, ни лейтенант Иансон нас не застукали. Повезло.
Тирия откинулась на спинку диванчика и закрыла глаза.
– Пусть только теперь Мин действительно поднимется с кровати через четыре часа. Тогда можно утверждать, что все получилось.
Келл с усилием усмехнулся.
– И Кроха наконец-то сумеет вздремнуть.
– А что?
– удивилась Тирия.
– Он что, плохо спит?
– Он все это время по ночам сидел с Мином и разговаривал с ним. Опробовал все известные ему способы, чтобы… как же это он сказал? "Заставить переключиться на менее поврежденный разум", вот. У них так принято, когда ктонибудь больной на голову. А теперь чуть ли не бичует себя за то, что не сумел помочь Мину.
– Четыре часа?
– ужаснулся Мордашка, - Что я здесь делаю? Почему я еще не в теплой постельке? Завтра увидимся. То есть сегодня.
Он ушел.
Некоторое время оставленная в одиночестве парочка провела в тишине. Потом Келл сказал: - Шикарная была идея… о том, что астродроид - посдедний из эскадрильи. У Мина точно не все дома.
– Спасибо.
– Очередное предвидение?
– Что-то вроде.
– Держу пари, это все Великая сила. Спорим, что ты умеешь ею пользоваться, нужно просто об этом не думать?
– Здорово. Только ее мне и не хватало. Как бы тебе понравилось быть лучшим пилотом в Галактике, но только когда не сидишь в кабине истребителя?
Тайнер фыркнул.
– А он говорил правду?
– Кто?
– Мин, - Тирия придвинулась ближе.
– О Иансоне и твоем отце.
– Да.
Келл задумался. Где-то в душе должен был источник ненависти, но, как выяснилось, он пересох. Почти пересох.
– Каждый день я хотел, чтобы этого никогда не произошло. Но у Иансона были веские причины нажать на гашетку, - Тайнер помотал головой, чтобы рассеять уныние и горечь, который всегда приходили вместе с воспоминанием.
– А ты говорила правду? О том, что если все равно завтра умирать, так зачем строить планы на будущее. Тирия не спешила с ответом.