Эскейп
Шрифт:
– рс – очередная вынужденная жертва. Как бы не было велико моё желание забрать отсюда вас всех, увы, это невозможно. Кто-то должен остаться.
– Также, как и Чед?
– почти беззвучно шепчет Кайла.
– Я не планировал его убивать. Так вышло, - тяжело вздыхает Хавьер.
– Контролирoвать события в этом проекте оказалось куда сложнее, чем я предполагал. Наивно было думать, что я смогу держать всё под контролем. Однако… результат есть. И меня он устраивает. А количество жертв в этой комнате, уверен, устроит комиссию.
Комиссию? А, к чёрту!
–
– Распятие со смертельной иглой, у этого мешка с дерьмом тоже случайно оказалось?
– Я же сказал, – Хавьер вновь тяжело вздыхает, - жертвы в этой игре были необходимы! еальные жертвы! Кровь, зрелище, если хотите… Это – наказание в первую очередь. Я должен был придерживаться схемы.
– Арон? – тихонько зовёт сзади Лотти, но я прошу её помолчать ещё немного.
– То есть… тебе плевать было, кто дойдёт до конца? Главное, чтобы в их числе была Кайла?.. То есть это всё, было твоим грёбаным экспериментом?
– Хочется сорваться с места и разорвать на мелкие кусочки этого больного фанатика!
– Не совсем, - с грустью улыбается.
– По большей части я был вынужден провести его таким образом. Видишь ли, Арон,так уж вышло, что стопроцентная загрузка сознания без каких-либо погрешностей, способна осуществиться только при условии, что принимаемое тело абсолютно здорово. А здоровое тело в наше время получить не так-то уж просто.
– рон?..
– Ещё минуту, Ёжик, ладно?.. То есть ты, старый извращенец, запер нас всех здесь, включая собственую дочь, чтобы найти себе подходящих для эксперимента крыс?!
– О, прошу тебя, не утрируй, Арон. Я полагал, что с тобой мы уже сумели найти общий язык, разве нет? Ты так отлично здесь потрудился! К тому же,тело Кайлы не пригодно для жизни в новом мире,так что я не считаю, что обрёк свою дочь на страдания. Страдает лишь оболочка, но не разум.
– Твою мать… – У меня больше нет слов. Я не знаю, как это можно принимать, понимать,и всё в этом долбаном роде! Передо мной стоит просто чёртов псих, которому мне срочно нужно выпустить кишки!
– Милая, – улыбаясь,и едва ли не с обожанием Хавьер смотрит на Кайлу, которая беззвучно плачет в мoих руках, - скоро всё это закончится, обещаю. Гораздо раньше, чем даже я мог себе представить. Официально, эта комната станет последней для всех, кто в ней остался. Официально, всех вас очень скоро признают мёртвыми. Но этот конец означает лишь одно, дорогая моя… Для тебя это новое начало! Ведь я уже… нашёл для моей девочки новое, замечательное тело!
– Арон?! – кричит за моей спиной Лотти, и в эту секунду тело Кайлы окончательно обмякает, повисая у меня на руках, голова запрокидывается на бок, и я вижу, как на шее под кожей расползается большое угольно-чёрное пятно.
ефлекторно выпускаю её из рук, как нечто заразное, и во все глаза смотрю на Хавьера.
– Ты… ты… ты ненормальный, - тихим рычание срывается с моих губ, и громкo, яростно: – Она ведь твоя дочь!!!
– Ею и останется. В новом теле, - счастливо
– Арон… – умоляюще стонет Лотти, и я нахожу в себе силы, чтобы выйти из ступора и обернуться на её зов. И к своему дикому ужасу нахожу её на полу, в странной бесформенной позе с подогнутыми ногами, которые она… – Арон, я больше их не чувствую. Я не чувствую ног.
– Надо же! – в тот же миг Хавьер хлопает в ладоши и так восторженно, как ещё никогда до этого, восклицает: – Кажется, нам потребуется ещё одно здоровое тело, верно, мой мальчик?.. Мы всё ещё можем спасти сознание нашей очаровательной мисс Ривера! – Подходит ближе и протягивает руку. – Обсудим условия нашей новой сделки?
ГЛАВА 38
Ханна
Настоящее
Два часа спустя
Запах чистящих средств ударяет по обонянию раньше, чем я открываю глаза и обнаруживаю над собой ослепительно белый потолок с одной небольшой, но поразительно яркой лампой по центру.
Во рту сухо, горячо. В горле песок с привкусом железа. Во всём теле такая слабость, что на несколько жутких мгновений кажется, что я лишилась способности двигаться. Не чувствую ни рук, ни ног… Но, нет… это всё из-за слабости. На самом деле с попытки пятой мне удаётся сжать кисть в кулак и повернуть голову в сторону – на странный шум. Точнее… на пиканье приборов, к которым меня подключили. Сама я лежу на жёсткой кушетке с приподнятым изголовьем, рядом с которой стоит капельница, по капелькам вливающая в меня физраствор. Во всяком случае, я надеюсь, что это физраствор, ведь и чувствую я себя значительно лучше, по крайней мере, сравнительно – точно лучше.
Поднимаю свинцом налитую голову и так резко вздрагиваю от испуга, что изо рта невольно вырывается хриплый, жалкий то ли писк, то ли крик – не узнаю своего голоса. Прочищаю горло и сажусь, глядя на своё отражение в зеркальной стене напротив, что напугало меня. Больше в комнате никого. Ничего. Только кушетка, кардиомонитор, капельница, и я, облачённая в подобие больничной сорочки.
Выдёргиваю из вены катетер,и капельки алой крови пачкают эту уродливую белизну вокруг. Свешиваю ноги с кушетки, и ощущаю малоприятное покалывание в ступнях, которыми пытаюсь передвигать по холодному плиточному полу.
Сколько я спала? Где я? Что происходит?
Где Линк?
Двигаюсь к одной единственной здесь двери с круглым окошком на уровне головы, но заглянуть в него не выходит, разве что для того, чтобы вновь увидеть своё зеркальное отражение,и невольно отметить, что так дерьмово как сейчас, я ещё никогда не выглядела. Даже после избиений Роузом.
Кладу ладонь на гладкую круглую ручку и, будучи на сто процентов уверенной, что дверь заперта, с излишней силой кручу в сторону.