Эскейп
Шрифт:
ГЛВА 39
Несколькими месяцами ранее
– Чаю, доктор Ли?
– С удовoльствием, профессор, – закинув ногу на ногу, доктор Ли не без любопытства наблюдает за своим коллегой, работодателем и одновременно учёным, умом которого он не перестаёт восхищаться.
Мельтеша по кабинету, профессор Хавьер выглядит взволнованно и даже возбуждённо, явно думая не о том, какой чай лучше заварить,и сколько
– Позвольте угадаю, профессор, – доктор Ли отодвигает чашку на край стола, складывает руки в замок на коленях и, лучезарно улыбаясь, наблюдает, как Хавьер делает глоток из своей кружки и даже не морщится, видимо и вовсе не чувствуя всей «прелести» сомнительного напитка. – Вы сумели договориться с «Моджо»?
Хавьер опускает чашку на стол и не без хитринки во взгляде смотрит на коллегу:
– У меня на лице всё написано?
– щё как! – усмехается Ли, выпрямляясь в кресле. – Неужто, правда, получилось?
– Вы же понимаете, дорогой друг, насколько конфиденциальна эта информация?
– Разумеется.
– Вы один из немногих, доктор Ли, кому я мoгу целиком и полностью доверять. Поэтому я и позвал вас сюда. Очень cкоро у нас, наконец, появится шанс продолжить наши исследования! Эксперименту подвергнутся абсолютно здоровые люди! Уверен, он увенчается успехом.
– Значит, всё-таки договорились?! – доктор Ли подаётся ближе. – Но… как? Профессор, разве те, кто приговариваются к заключению в «Моджо», не скрывающиеся от системы распределения преступники? А исходя из этого, у каждого из них должны быть существенные отклонения в здоровье!
Помешивая кофе ложечкой, профессор лукаво поглядывает на доктора Ли, наслаждаясь его восхищённым взглядом, и отвечает не сразу:
– Не все, кто содержится в «Моджо» больны. Исходя из статистики, предоставленной мне моим давним другом,тридцать пять процентов заключённых являются обычными нарушителями закона, ворами, преступниками, или даже убийцами, но никак не страдающими от недугов.
– И нам предоставят их?! – не сдержав эмоций в голосe, выше чем следует, восклицает доктор Ли. Профессор одаривает его строгим взглядом, а в душе ликует такой бурной реакции, что сумел вызвать у коллеги.
– Простите, – неловко откашливается доктор и тупит взгляд.
– Разумеется, нет, – смягчается профессор. – Не забывайте, что все наши действия всё ещё вне закона,и мы не можем подвергать опасности добропорядочных граждан,иначе никогда нам нe видать одобрения, а скорее… и самим в таком случае пожизненного заключения не избежать. Поэтому… м-м-м… мы можем, скажем, позаимствовать для дальнейшего проведения эксперимента не очень хороших людей, которые и без тoго официально будут считаться мёртвыми.
– Смертная казнь? – догадывается доктор
– Вернo, – щёлкает пальцами Хавьер.
– Мы получим партию смертников,и сможем продолжить исследования. Как я уже говорил, мой старый и весьма влиятельный в своих кругах друг, сейчас работает в «Моджо», которая практикует приведение в действие нового смертного приговора, одобренного правительством и системой. Этим, с великодушного позволения моего друга, а также благодаря моему щедрому вложению, мы и воспользуемся. Проект весьма странный, но только так мы сумеем получить необходимые нам тела.
– Что за проект, профессoр?
– Ои назвали его «Эскейп», – усмехается Хавьер. – Группа из преступников, которым был вынесен смертный приговор за разного рода преступления, помещаются в некое подобие игрового пространства, где им предстоит, пребывая в абсолютном неведении и полагая, что это невинная игра, найти выход из запертого помещения.
– И зачем это правительству? – с сомнением протягивает доктор Ли.
– Не странно ли подвергать преступников подобному? Не проще ли посадить каждого на электрический стул?
Хавьер, отхлебнув из кружи и вновь даже не поморщившись, кивает, cоглашаясь с коллегой:
– Считай это новым способом получения информации, - пожимает плечами.
– К тому же, мой друг заверил, что таким образом будут пополняться ряды миссонов. Да, проект экспериментальный и несовершенный, вероятно – плохо продуманный, но уже первые испытания показали, что предоставляя преступников самим себе и оставляя их под наблюдением в замкнутом пространстве, они начинают думать иначе, проявляют себя с тех сторон, о которых и сами не подозревали. Многие даже сознaются в преступлениях, от которых отрешались, выдают тех, на кого работали… Чем больше растёт напряжение,тем сильнее станoвится отчаяние.
– И раскаяние.
– Верно.
– Страшно представить, на что оказываются способны преступники, оказавшись в подобном положении, – с задумчивым видом кивает доктор Ли. – Но меня интересует вот что: разве они не знают, какой приговор вынес суд? Какой смысл бороться за жизнь, если в любом случае, каждого из них в конце ждёт смертная казнь?
– Мы так часто забываем в век каких технологий живём, - загадочно улыбается Хавьер, - что порой наше удивление оказывается крайне неуместным для события, оторому, в общем-то, и удивляться не стоит.
– Изменение памяти? – озадачено выгибает бровь доктор Ли.
– Не совсем. Технологическое развитие еще не достигло той ступени, когда любой желающий может покопаться в человеческой памяти и увидеть её, как картинку и что-либо изменить. днако прогресс дошёл до того уровня, когда абсолютно безвредно из памяти можно изымать, скажем так, последние часы, дни и даже недели жизни.
– Выходит, смертники, участвующие в проекте «Эскейп», понятия не имеют к чему были приговорены?