Эскиды
Шрифт:
— Что ж… ты честно заработала право убить меня, — рось даже не пытался подняться или защищаться.
Эшора склонилась над ним, судорожно сжимая «жало» и пытаясь понять, что же ей делать дальше. Она не спешила. Внутри ее росла абсолютная уверенность, что он не закричит, призывая на помощь… Она искала ответ на свой вопрос… Но в глазах глубокого бирюзового цвета не было ни ненависти, ни злобы, только усталость и апатия.
— Не стоит, пожалуй, язвить. Ты не в том положении.
Солнце стояло высоко. Там, где несколько минут назад была полутень,
Эшора уверенным движением разорвала рубаху на его плече, разрезала бинты и прикоснулась к ране. Рана была странная. Не то чтобы гнойная и необработанная, как показалось ей в первый момент, наоборот было видно, сколько усилий приложили местные лекари… Вот только от того ли они его лечили… Рана плохо пахла и гнила, не желая заживать. Со всей осторожностью осмотрев ранение, Эшора задумчиво хмыкнула. Что-то с ней было определенно не так. Подхватив обессиленного Хранителя, она помогла добраться ему до кровати.
— Зачем?
Эшора промолчала. Если б она сама знала…. Рука сама потянулась к его лицу, пальцы осторожно и ласково убрали с глаз мокрую от пота и крови прядь. Нет, вины за нанесенное увечье она не ощущала. То был бой. А теперь… Девушка утерла лицо рося мокрым полотенцем. Если б она знала, что теперь…
— Как зовут тебя? — тихо спросил Хранитель, и Эшора вдруг услышала в его голосе приятный мягкий акцент, которого раньше не замечала.
— Эшора, — девушка стряхнула с пледа, что некогда укрывал рося, осколки битого стекла и, сложив вчетверо, подоткнула его ему под голову.
— Сильное имя, — рось прикрыл на мгновенье глаза, справляясь с новым приступом.
— Мне не нравится твоя рана. Первая…
Они замолчали, не зная, о чем говорить. Но отчего-то Эшора была не в силах просто встать и уйти.
— Мне тоже, — выдавил из себя Хранитель и тут же зашелся кашлем.
С затаенной радостью Эшора отметила, что кровь перестала идти ртом. Однако радость испарилась, стоило росю обмякнуть. Ей хотелось плакать, хотелось обнять его, прижать к себе, как родного, поцеловать его полные невыносимой боли глаза.
Повинуясь внезапному порыву, Эшора вытряхнула себе на ладонь содержимое второго флакона и прижала ее к ране.
И мир вспыхнул миллиардами сверкающих искр, но черная бездонная пустота поглотила все. Эшора словно зависла в ней. Одинокая. Ни земли, ни воздуха. Лишь всепоглощающая бездна, из глубины которой с нарастающей скоростью неслось сияющее пятно. Оно пухло и увеличивалось в размерах… И вот уже Эшора стояла на широкой, залитой солнцем поляне. Летний полуденный ветерок весело играл в листве. Воспоминания… Ее?… Нет, не ее… Нет — ее!
— Лееса, — позвал далекий детский голос. Ее позвал. Почему Лееса? Она — Лееса? Это ее имя?.. И лет ей совсем мало… Девушка опустила глаза — рядом в густой траве, покусывая былинку, развалился белобрысый паренек.
— Лиалин? —
Мальчишка задрал голову и, прищурив один глаз, посмотрел на нее:
— Все нормально?
— А что?
— Какая-то ты странная, — мальчишка по-взрослому нахмурился, — может, обидел кто? Воспоминания… Ее воспоминания… Разве такое было?..
Эшора быстро оглянулась: где она? Это совершенно другое место. Широкая ухоженная аллея. Мимо проходят гости Ирия. Сколько их! Ах, да, сегодня же межрасовой консилиум. Наверняка и сенстеки будут… Откуда она это всё знает??? Что она вообще здесь делает?.. Гуляет. Выдалась пара свободных часов между занятиями… Эшора остановилась и осмотрелась. Это её любимое место — весь город, как на ладони. Видно всё: и уходящие в небо витые башни дворцов, и остроконечные крыши домов, и высокие строения лабораторий на тонких опорах, венчающиеся овальным зданием с множеством окон и пикой- антенной в центре. Ей нравилось смотреть на это пестрое смешение культур…
— Что-то случилось? — мягко спросил кто-то совсем рядом.
Девушка обернулась и почти уткнулась в высокого подростка с бирюзовыми глазами… Бирюзовыми?! Откуда она… Она — рось? Нет! Она — ки'конка. Это точно! Она родилась и выросла на Ки'ко! А это… Что это?!?!?!
— Лиалин, — нерешительно обратилась она к подростку.
— Да? — точно — он! Получается, что они знакомы с самого детства? Но он же — рось! Так кто же тогда она?..
— Ты чем-то встревожена? — рось поднес к губам её озябшие ладони, стараясь своим дыханием согреть их. — Какая же ты у меня худая. Совсем Лед тебя загонял. Надо будет Ютре сказать…
— Не вздумай! — Эшора и сама не понимала, что говорит, но была так уверена в своих словах, что решила себе не возражать. — Перун дал понять, что мы поженимся только после того, как один из нас выйдет на Арену…
Поженимся?! Она, что, была его невестой?!..Она готовилась к бою с ки'конами?!?!
— Тогда пусть это буду я, не-то ты там камня на камне не оставишь, — засмеялся рось.
Сколько же ему лет? Он ведь Аяса младше….
С севера, срывая с деревьев желто-красную листву, подул пронизывающий ветер. Эшора затаила дыхание. Листопад… Как давно она не видела листопада… Ах, осень! Как она любила осень…
Кружась и подрагивая, золотисто-багряный лист слетел с ветки и запутался в белых кудрях рося. Девушка привычным движением скинула лист, словно делала это много раз. Паренёк взглянул на неё и улыбнулся, как улыбаются только от тихого и полного счастья.
— Я тебя люблю, — полушепотом произнесла она. Слова превратились в белые облачка и поплыли, растворяясь в холодном кристально-прозрачном осеннем воздухе… Зачем она это сказала?.. Разве это правда? Правда? Да! Она его любит… любила… Потому что она-рось. Рось — не ки'конка! И детство её прошло совсем не на Ки'ко, а в Березани! И дралась она не за свой народ, а против него, против Лиалина… С Лиалином! Со своим Лиалином! О, Небо!!!