Эскорт для чудовища
Шрифт:
— Простите, — в его английском я легко угадываю русский акцент, и мои брови взмывают вверх, — подскажите. Как идти к… м-м… блин. — внезапно ругается он на родном языке, а я чуть улыбаюсь в ответ.
— Как пройти… куда? — повторяю я фразу на русском и замечаю на лице мужчины неподдельное удивление и восторг.
— Вот это офигеть, — выдает мужчина, — я угадал, к кому подойти. Мой английский полное дерьмо. Я учил немецкий в школе, поэтому эти придурки только кривят рожу, когда я пытаюсь у них что-то спросить
— Нет, извини, — отвечаю я, — я тут впервые, если честно. Лучше попробуй сориентироваться по вывескам.
— Да? — его взгляд скользит по мне, а я теперь хочу поскорее уйти и перестать улыбаться. Хорошее впечатление разрушено. Во-первых, он смотрит слишком уж пристально, а я работаю на Смоленского и вряд ли ему понравится такое внимание ко мне. Во-вторых, мне не нравится люди, которые просто так называют других «придурками», — может, поможем друг другу, как два туриста? Как насчет чашечки кофе в кафе? Ты красивая.
«Да ладно?» — вопит саркастичное сознание, — «да нет же, ты ошибся! Перед тобой никому не нужная эскортница Саша, чувак!»
Все-таки, слова Смоленского задели меня сильно, если в разговоре с этим навязчивым типом я вспоминаю о нем.
— Я знаю, спасибо, — отвечаю я как можно холоднее, — но, прости, я тут не одна.
— Всего лишь по-дружески. Что ж вы, бабы, так напрягаетесь, когда вас куда-то приглашают? Просто посидим, поболтаем. Ну? — он тянет меня за локоть, а я округляю глаза, думая, в какое место ему врезать, потому что это совсем уж наглость.
Рядом хлопает дверь машины. Я поворачиваю голову и чуток холодею: если я не ошибаюсь в эмоциях Смоленского, то судя по его взгляду, он идет убивать. Совершенно не аристократично и кроваво. Удивительно, но он первый человек, в кровожадной натуре которого я уверена на сто процентов, что бы он там не говорил и как бы себя не оправдывал.
— У тебя проблемы? — интересуется он с едкими нотками в голосе, приближаясь к нам и обращаясь к блондину. Тот поднимает взгляд и едва улыбается.
— Нет.
— Хочешь, устрою?
— Успокойся, чувак. Я просто спросил дорогу.
Смоленский просто становится передо мной, вырастает, как монолитная скала, так, что я едва ли не тыкаюсь носом ему в спину. Этим он заставляет чувака отцепиться от меня и отступить. Они одного роста, но все равно Смоленский с его решимостью производит обманчивое впечатление, что он выше и сильнее.
— Проваливай, или я сломаю тебе руки, которые ты распускаешь. Гугл-карты тебе в помощь.
— Да пошел ты. Ненормальный обдолбыш, — бурчит мужик и уходит, бросив неприязненный взгляд на нас. Я выдыхаю. Он меня напряг, очень сильно, особенно после своего пассажа про «баб».
— Не думала, что мне захочется искренне тебя поблагодарить, но этот момент настал, — произношу я, провожая взглядом спину бородатого,
Мистер Самоубийца поворачивается в мою сторону. На его лице я замечаю оттенок удивления.
— Спасибо за то, что не собираешься мне поиметь вхлам мозги на тему «он же просто спросил, чего ты цепляешься к людям».
— Что? — вырывается у меня. Кажется, пришло мое время выпасть в осадок.
— Да так, ничего. Забудь, — Смоленский отводит взгляд и смотрит тоже вслед тому прилипале, — ладно, иди. С тобой останется двое ребят на такие случаи. Закончишь раньше, чем я — тебя отвезут домой.
Он открывает дверь и садится обратно в машину. Та стартует с места, обрызгав мне немного туфли, но сейчас мне на это чуточку плевать. Почему-то мне очень интересно — кто же имел мозги Смоленскому на тему «чего ты цепляешься к людям»? Дарина? Вряд ли. Мне кажется, что мистеру Самоубийце немного даже плевать на ее существование. Получается, что Аля?…
— Александра?…
— Ага, я иду, — вспоминаю я о высаженных из соседней машины Церберах, которые терпеливо ждут, пока я стою посреди улицы и думаю. Из таких мелочей я долго буду собирать картину прошлого Али и Смоленского. Эти крохи информации только подкидывают дрова в костер моего любопытства. Как же мне разговорить кого-нибудь на тему их прошлого?..
— Давайте выпьем и перекусим чего-нибудь, — предлагаю я, вконец задолбавшись, своим уже привычным Церберам-задротам. Они молча и покорно следую за мной из магазина в магазин и тащат на себе кучу бумажных пакетов.
Когда я захожу в первое кафе и сажусь за столик, наблюдая, как эти двое опускаются на диванчики за соседним столиком, моя дружелюбная душа не выдерживает:
— Да сядьте вы за этот, — я киваю на свой, — мне в одиночестве, что ли, есть?
— Нам нельзя, Саша, — отзывается один из Церберов.
— Никто ничего не узнает. Я просто хотела немного поспрашивать вас. Мы же не будем через проход общаться? Боже, — я вздыхаю, заметив на их лицах сомнения, — да сядьте вы и всё. Хоть на десять минут.
Переглянувшись, они забирают свою минеральную воду и пересаживаются напротив меня. Нехорошо, конечно, заставлять людей нарушать правила, но…
— Вы долго вообще у Смоленского работаете? — задаю я вопрос, глядя в хмурое лицо одного из мужчин. Я понимаю, почему у него выражение лица меняется. Меня бы такие вопросы тоже напрягли.
— А что?
— Просто интересно. Без задней мысли спрашиваю.
— Около трех лет. Саша, если вы собираетесь выпытать какие-то подробности жизни Смоленского Кирилла — то не тратьте время, — Цербер дарит мне тяжелый взгляд. Я едва улыбаюсь.