Эскулап Лопатов вне закона
Шрифт:
– А ведь они кричат о народном счастье и грядущем долголетии каждого человека. Пусть все богатые бездельники и разбойники кушают сами то, что они втюхивают нормальным людям.
– Они не просто отменяют долголетие, а занимаются реальным уничтожением людей. Каждый лакей считает, что он непременно войдёт в «золотой» человеческий миллиард. Эта ещё та компания. Буквально каждый двуногий прыщ абсолютно уверен в том, что, именно, он должен жить долго, счастливо и богато, что он особенный и неповторимый.
– Но такой номер у них не пройдёт!
–
Не сговариваясь, они остановились. Расположились прямо на бугре, обросшем густой травой. Надо же и немного отдохнуть.
Профессор Лопатов с задором принялся рассказывать о том, как он работал над своим бессмертным и полезным изобретением, над панацеей.
Всё это не так трудно было представить Мурашову.
…По горнице в шикарных семейных трусах ходит Лопатов. В руках у него большая стеклянная колба. На большой русской печке кипят во множестве кастрюль и даже бачков самые разные жидкости. Почти такие же ёмкости стоят на газовой и электроплите.
Время от времени большим черпаком наполняет самые разные колбы и мензурки. Садится за стол. Через микроскоп наблюдает за каплей только что созданной жидкости.
Недоуменно, в расстроенных чувствах чешет Лопатов подбородок. Достаёт из шкафа большой пакет с белым порошком. Подходит к одному из бачков с кипящей жидкостью. Высыпает в него содержимое пакета.
Раздаётся мощный взрыв, и Лопатов вместе с оконной рамой вылетает из дома, падает на поленницу дров, которые заваливают его вместе с головой…
Рядом с калиткой, перед домиком Мурашовых, стояли Аральская и Алевтина. Они с интересом наблюдали за тем, как по сельской улице проходит мимо толпа нищих с синими флагами и транспарантами с надписями: «Слава его величеству президёнту!», «Ура пенсионной реформе и новым налогам!», «Да здравствует параллельная Россия!» и другими.
Среди неимущих, бездомных, голодных и больных и старец со своей внучкой, девочкой Симой . Нищих стало гораздо больше. Но они по-прежнему веселы и жизнерадостны, как головорезы Иностранного легиона, находящиеся вдалеке от активных боевых действий.
К забору подошёл неопредёлённого возраста бродяга, в рваном пиджаке малинового цвета, надетом на голое тело.
– А вы ни подскажете, добрые женщины, – спросил он, – далеко ли отсюда до Москвы?
– Далековато, – ответила Аральская.– Отсюда гораздо ближе до Китая, Индии, Японии и даже Америки. Такие вот… пироги.
– До столицы нашей замечательной страны, параллельной России, – подтвердила Алевтина, – вам, уважаемый, очень долго шагать.
– Опять я примкнул не к тому отряду, – с сожалением сказал бродяга. – Но я патриот
– Слава патриотам! – громко произнесла Аральская. – Слава путешественникам!
– Патриотам слава! – отозвался бродяга. – Президенту слава!
– Всё! – сказала Аральская. – Шагай дальше! Сегодня мы борщ ещё не варили.
Бродяга, раскланиваясь, продолжил свой путь.
Алевтина увидела у забора большой нежелательного в огороде растения, вырывала его с корнем. Отбросила в сторону.
– Сорняки достали, – сказала Мурашова. – Сколько ни вырывай эту никчемную растительность, их становится всё больше и больше. Они атакуют нас.
– У меня на огороде точно такая же история, – поделилась проблемой и Аральская. – Кругом сплошная трава.
– Зачем ты так грубо обошлись с ним, Лариса, с этим нищим бродягой говорила? Я могла бы вынести ему из дома полбуханки хлеба и несколько луковиц, да ещё и трёхлитровую банку кабачков. Можно было бы ещё что-нибудь придумать.
– Но остальным ты, Алевтина, ничего бы не дала. Это не справедливо по отношению к другим. Правда, их в этой колонне примерно полторы тысячи. Если не больше.
– Похоже на то, что ты права.
– Да, вспомнила! Я к тебе пришла не просто так, а можно сказать, что по делу.
– По какому?
– По важному.
– Что за дело?
– Когда из леса Филипп Сидорович вернётся со своими мухоморами, то пусть он их ко мне домой занесёт. Я их у вас куплю. Сама понимаешь, Аля, отвары из них варю, делаю мази для ликвидации бородавок. В мухоморах много чего полезного имеется.
– Глупости! Ничего не надо платить, Лора. Он и так их тебе принесёт, если Мурашова медведи ни сожрали. Что-то его долго нет. Волнуюсь. Так долго он не задерживался.
– Не переживай. Придёт скоро. Природой наслаждается. Просто не хочет Сидорович прополкой грядок заниматься. Мужики такой работы не любят.
Аральская выжидала, когда пройдут мимо калитки последние нищие. Потом кивнула головой подруге и направилась в свой шикарный дом, практически, особняк. Алевтина же пошла вдоль забора, продолжала вырывать руками пырей и полынь.
На каменистом берегу горной речки сидели Лопатов и Мурашов. Оба жевали колбасу, хлеб и зелёный лук. Черпали холодную воду алюминиевой кружкой и запивали еду.
– Я поражён, Игнат Аркадьевич! Вы своими стараниями и трудом добились высочайших результатов, – Мурашов в очередной раз выразил восторг. – Но ведь некоторые дельцы на вашей чудесной жидкости, на замечательной панацее будут создавать новые капиталы для себя.
– Нет, Филипп. Не будут, – возразил Лопатов. – На массовом производстве этой жидкости и спекуляции на ней ни один магнат или проходимец не сможет обогатиться, погреть свои шаловливые и загребущие ручонки. Ничего у них не получится.