«Если», 1999 № 07
Шрифт:
Вл. Гаков
Соавтор всех авторов
Кто спорит, что родителем литературного произведения по праву считается автор и только он. Оставим в стороне интригующий и совсем небесспорный вопрос о втором родителе; но, чтобы дитя благополучно появилось на свет, выжило и окрепло, ему потребуются еще опытная акушерка, иногда кормилица и почти всегда — нянька. Все эти функции выполняет редактор, хотя мало кто воздает ему по заслугам.
Подавляющему большинству авторов эта фигура представляется своего рода классовым врагом. Однако, положа руку на
«Многих можно назвать „отцами“ научной фантастики. Иоганн Кеплер написал первый научный трактат, выглядевший как литературная фантазия, и первым из литераторов стал обращать внимание на научную достоверность. Эдгар Аллан По первым ухватил идею неизбежности социальных изменений, вызванных достижениями науки и технологии. Жюль Верн стал первым автором, поставившим создание фантастических произведений на регулярную основу. Герберт Уэллс первым сделал их респектабельным жанром литературы. А Хьюго Гернсбек первым начал издавать журнал, посвященный исключительно научной фантастике… Но все перечисленные в совокупности лишь заложили фундамент. Человека, который построил на нем здание современной научной фантастики, — высокого, коренастого, светловолосого, коротко стриженого, очкастого, в больших количествах абсолютно непереносимого, постоянно зацикленного на своих часто завиральных идеях, подавлявшего собеседника энергией и эрудицией, нещадно обкуривавшего его сигарами и живо, на лету схватывавшего самую суть сказанного, — на самом деле звали Джон Вуд Кэмпбелл-младший».
Это пишет один из «птенцов гнезда кэмпбеллова», Айзек Азимов. Действительно, вклад редактора Кэмпбелла в становление американской фантастики трудно переоценить, и об этом много писалось. Но, в отличие от Перкинса, до того как пересесть в редакторское кресло, Кэмпбелл успел прославиться как писатель. И эта статья, в основном, посвящена второй ипостаси человека, которого называли «соавтором всех авторов».
Он родился 8 июня 1910 года, в Ньюарке (штат Нью-Джерси). Отец служил инженером-электриком в местном отделении телефонной компании «Белл»; что касается матери, то ее родословная шла от легендарных первопоселенцев, «отцов-основателей», высадившихся с парусника «Мэйфлауэр» на берегах Новой Англии в 1620 году. Так что корни будущего знаменитого автора и редактора — во-первых, исключительно технократические, а во-вторых, стопроцентно американские. Запомним это…
Детство мальчика счастливым не назовешь. В школе у него почти не было друзей («Я был слишком умным, — без ложной скромности вспоминал Кэмпбелл, — и жадно интересовался всеми предметами сразу, а таких одноклассники не жалуют…»), да и обстановка дома сложилась тягостной, не располагающей к взаимной теплоте и общительности.
Отец был жестким ригористом, возводя объективное знание и следование предписанным правилам в своего рода культ, он почти не употреблял выражения «я думаю», «я считаю» или «мне кажется», зато в его лексиконе постоянно присутствовали «необходимо», «нужно», «следует». От сына требовалось только послушание, а не любовь и привязанность, и все проявления последних безжалостно подавлялись. Мать была прямой противоположностью — вздорная, переменчивая, вся во власти своих комплексов и фобий. Свою сестру-близняшку она подозревала в ревности (та вышла замуж намного позже), коварстве и прочих смертных грехах; а сын порой путал мать с теткой, приобретая попутно комплексы собственные. Единственным близким человеком для него стала младшая сестра Лора, но разделявшие их семь лет препятствовали полноценной дружбе.
Короче,
Джон Кэмпбелл заболел обеими. В подвале отцовского дома он организовал недурную химическую лабораторию; одноклассникам с удовольствием чинил велосипеды, а дома — все электроприборы. И еще детское одиночество скрашивали книги. Читал он все без разбору: мифы, легенды, сказки, научно-популярную литературу; в семь лет он открыл для себя Берроуза, а годом позже — научно-популярные книги выдающихся ученых Джинса и Эддингтона, посвященные совсем «недетским» материям, таким, как строение вещества и самой Вселенной.
В 14 лет, после окончания начальной школы Джон Кэмпбелл поступает в престижную закрытую школу для мальчиков, которую спустя четыре года заканчивает, к удивлению родителей, без диплома с отличием. Причиной была не ленность или отсутствие способностей, скорее наоборот: учителя, разумеется, не забыли дерзкого ученика, не упускавшего случая исправить их собственные ошибки перед всем классом…
Зато еще до выпускных экзаменов талантливый школьник уже наверняка знал, где собирается продолжить образование — в одном из элитных американских высших учебных заведений, Массачусетском технологическом институте (MIT). Кэмпбелл не сомневался, что блестящая научная карьера ему на роду написана, но одновременно задумывался и о литературном поприще. Впрочем, наука и литература прошли бок о бок через всю его дальнейшую жизнь, спаянные, как в подзаголовке самого успешного кэмпбелловского детища — журнала «Аналог»: научная фантастика — научный факт.
В университете он злил одних преподавателей и восхищал других. Причем, одним и тем же: страстным, исступленным желанием осуществить невозможное, все сделать по-своему и не полагаться слепо на категоричное «нельзя». Когда читавший в MIT химию профессор Бланшар однажды заявил на лекции, что амальгамировать железо невозможно, юный Кэмпбелл принял вызов — и в конце концов додумался, как сделать «невозможное»! К счастью, профессор не только не обиделся выходке дерзкого школяра, но и искренне огорчился, узнав, что тот не собирается посвятить жизнь химии.
А тут еще подоспело увлечение литературой, в коей как раз все эти научные «нельзя» и «невозможно» нарушались легко и просто, а на знамени ее гордо красовался девиз одного из корифеев-основоположников: «Невозможное сегодня станет обыденным завтра».
Научно-фантастические журналы Кэмпбелл покупал, начиная со стартового номера самого первого из них — гернсбековского «Эмейзинг сториз» (напомню, что он вышел в апреле 1926 года, и эта дата считается официальным рождением журнальной science fiction).
Именно запойное чтение тогдашней фантастики подтолкнуло студента-технаря Кэмпбелла на опыты уже не химические, а литературные. Подвигла его на творчество в первую очередь неудовлетворенность: начинающего автора поражала вопиющая неподкованность в области естественных наук тех, кто судил о будущем этих наук. Иначе говоря, «научных» фантастов, многих из которых Кэмпбелл воспринимал именно так — в кавычках, а потому он решил показать неучам, как надо писать подобную прозу.
Его первый рассказ «Вторжение из бесконечности» был посвящен исправлению одного стойкого заблуждения ранней фантастики: многие авторы почему-то полагали, что экипажу космического корабля ни за что не удастся поддерживать на борту нормальную температуру! Сейчас впору ухмыльнуться, но вспомним, что рассказ, в котором автор-дебютант терпеливо разъяснял, что окружающий вакуум не является препятствием для создания корабля-термостата, был написан в 1928 году. Спустя всего два года после старта — там же, неподалеку, в массачусетском городке Вустере — первой в мире ракеты на жидком топливе, созданной Робертом Годдардом. Пионерское свершение, оставшееся практически незамеченным…