«Если», 2000 № 09
Шрифт:
За пределами поля было темно, даже при том, что наступило полнолуние. Местность была ровной, как стол, и на мили вокруг не виднелось ни единого деревца. Кто-то сказал, что можно увидеть куда больше, если Луна не вышла, поэтому все и собрались здесь, полюбоваться на комету во время затмения.
Комету кликали как-то не по-нашему, так сложно, что у меня язык заплетался каждый раз, когда я пробовал произнести название. Оказалось, что ее поименовали в честь трех астрономов-любителей, которые и обнаружили эту штуку. Еще один неожиданный гвоздь, вернее, полугвоздь, но все же! Я тут же бросился расспрашивать
Стен наконец умудрился установить оборудование по всем правилам, и я взял несколько интервью под Луной, правда, весьма сомнительного качества, поскольку освещение было совсем никудышным. Дочь мэра, пацанка лет пятнадцати, объяснила, как определялся возраст кометы. Для такой малышки она употребляла слишком много ученых слов, и я по большей части только кивал с умным видом, хотя ни фига не понимал. Насколько мне удалось сообразить, они всего-навсего предполагали… черт, да я делаю то же самое каждый раз, когда ставлю на лошадей в Тампа Даунс, и сами понимаете, сколько с этого поимел!
Пришлось попросить астрономов показать мне свои навороченные телескопы, и неплохо поразвлекся, хотя снять ничего не сумел. Звезды все выглядят на одно лицо, если не считать Сатурна. Это что-то! Жаль, что у других планет нет таких колечек!
Наконец настало время затмения. На краешек Луны наползала чернота. Сначала медленно, потом чуть быстрее. Честное слово, не по себе становится, когда видишь, как стирают Луну. Я наснимал пленки на целый специальный выпуск.
Уже к началу десятого Луна почти исчезла, зато звезд высыпала тьма-тьмущая. Астрономы нацелили телескопы на то место, где, по их вычислениям, должна была появиться комета. Кто-то начал отсчет:
— Пять… четыре… три… два… один…
И тут раздались восторженные вопли. Я ни черта не видел, поэтому подбежал к «футболу» и включил прожектора. Ослепительное сияние залило все поле.
— Я ослеп! — взвыл кто-то, сбив телескоп.
— Ничего не вижу! — вторил другой.
Люди спотыкались, падали, натыкались друг на друга: треножники с грохотом валились на землю. Я благоразумно стоял спиной к «футболу» и поэтому все прекрасно различал. Но такого… такого мне еще не приходилось наблюдать. Гигантский диск в форме блюдца медленно опускался на самую середину поля. Вот он, мой счастливый шанс!
Я схватил микрофон и ринулся к космическому кораблю.
— Снимай, Стен! Запускай камеру! — завопил я на бегу.
— Я ни черта не вижу, чтобы снимать, — возразил он. Я добрался до корабля как раз в тот момент, когда дверца скользнула в сторону и в проеме появилась свинья. Ну… если быть точным, не совсем свинья, но выглядела в точности как хрюшка в комбинезоне, зато шагала на задних ногах, а такого за свинками я до сих пор не замечал. Свинья-пришелец узрела меня и хрюкнула так громко, что даже сквозь шлем было слышно. Я, как всякий воспитанный человек, протянул руку, и моя ладонь тут же прилипла к чему-то твердому и липкому.
Едва наши руки соприкоснулись, как у меня в ушах тоненько зазвенело, совсем как радио, настроенное на неработающую станцию. Но уже через секунду все стихло,
— Мы прибыли, чтобы исцелить тебя, — объявил он. Он говорил так неразборчиво, что я так и не понял, то ли «исцелить», то ли «испепелить». Но предпочел надеяться на лучшее.
Пришелец отнял руку, оставив в моей ладони липкий ком. Наверняка подарил мне что-то. Не желая оставаться в долгу, я выудил из кармана керамическую свинку и вручил ему. Похоже, это не понравилось пришельцу, который сильно возбудился и поднял вверх мой сувенирчик, чтобы двое его товарищей могли получше его рассмотреть. Потом пришелец отшвырнул свинку, поднялся на корабль и без звука отчалил. Вся эта история заняла не больше тридцати секунд.
— Успел, Сэм? — окликнул я.
— Ты о чем? Я так ничего и не увидел.
Любители-астрономы превратились в незрячую неуправляемую толпу. Не желали ничего слушать ни о каких пришельцах и при мысли о том, что из-за паршивого «футбола» профукали счастье всей своей жизни, готовы были меня прикончить. Воображаемые инопланетяне прилетают и улетают каждый день, а вот комета не посетит Землю еще миллион лет. В нас стали швыряться комьями грязи и в конце концов прогнали с поля.
Выбравшись на шоссе, я позвонил Эрлу по сотовому.
— Приезжай на студию. У меня обалденная запись. Тебе во сне не снилось!
— Только не говори, что ради великого события к нам явились сразу Джимми Хоффа, Амелия Эрхарт и судья Крейтер [4] .
— Кое-кто получше. Я заснял приземление летающего блюдца. И даже пожал руку пришельцу.
— Сэм, скажи честно, это кто-нибудь видел, кроме тебя?
— Боюсь, что нет. Смягчающие обстоятельства, видишь ли…
— У тебя всегда находятся смягчающие обстоятельства.
4
Известный американский спортсмен; первая женщина летчик; судья, которому поручились самые громкие уголовные процессы в 40-х годах.
— Но зато у меня есть запись. Встречаемся на студии. Это отпад. Мы прославимся на весь мир.
— Не стоило мне слушать твою матушку, — вздохнул Эрл. — Я приеду, но особой надежды не питаю.
— Ты не пожалеешь, — уверил я, но Эрл уже отключился.
Мы прибыли на студию одновременно. Я вбежал в аппаратную и сунул кассету в плеер.
— Ужасно темно, — заметил Эрл.
— Это интервью, которые я взял до того, как приземлилось блюдце, — пояснил я.
— Вот! Эта белая штука и есть блюдце? — вмешался Стен.
— Это моя улыбка, — обиделся я. — Лунный свет отражается от моих зубов.
— Что же, по крайней мере, ты успел потолковать с дочкой мэра. — обрадовался Эрл. — Хоть ее и не видно, зато слышно. Вот ее старик обрадуется!
Я прокрутил ленту вперед и нажал на кнопку «пуск».
— Вот. Сейчас начнется.
По экрану пробежали полосы. Замелькали «снежинки», статические разряды, и вновь появилась картинка.
— Это корова, — сообщил Стен.
— Корова, обмотанная скатертью, — простонал Эрл. — И ради этого ты вытащил меня из постели?