«Если», 2002 № 03
Шрифт:
Я сжал рукоять меча. Слишком много народу вокруг. Я никак не мог понять, есть ли среди них тот, кого мне следует искать. И шагал все быстрее, так что вскоре почти бежал, заглядывая в опустевшие переулки. К несчастью, в них чаще всего действительно никого не было. Любого можно окружить, прикончить, оставить тело на куче мусора.
Но тут кто-то схватил меня за руку, в которой я сжимал клинок. Я почувствовал удар по голове. В глазах взорвался ослепительно белый шар, и я провалился во мрак.
Звуки труб из витых морских раковин
Город покинули. Бросили. Единственными признаками жизни были клетки с попугаями, превратившимися в скелеты, да муравьи, очищавшие остатки высохшего мяса. Неужели я спал, пока жители уходили неизвестно куда? На улицах ни души. Ни малейшего движения, если не считать летавшего по ветру мусора.
Облака кипели, беспорядочно громоздясь. В глубине земли слышалось глухое ворчание, отдававшееся в моих костях и катившееся по небу. Ветер усиливался, завывая, как мать всех духов болезни.
И тут на город обрушился дождь. Только не водяной. Предметы, бомбардировавшие меня, оказались яйцами. Ударяясь о землю, они раскалывались, источая дымящуюся пурпурную жидкость и плавающие в ней тельца крошечных существ, напоминавших человеческие зародыши.
— Чудище Земли, пожри меня! — взвыл я.
— Тише, Счастливчик, — увещевала Мать Ягуара. — Все будет хорошо. Смотри.
Она протянула мне зеркальце из полированного обсидиана. Я взглянул в него и узрел свое лицо. Кожа висела пустыми складками. Я схватил ее в горсть и оторвал. Под кожей обнаружилась морда хуэтлакоатля.
— Узри свою судьбу, Два Кролика, — объявил Толтектекутли, успевший перехватить зеркало. Я снова взглянул в него и погрузился во мрак. В нос бил едкий дым, и я закашлялся от мерзкого змеиного смрада.
— Он приходит в себя, — донесся откуда-то издалека незнакомый голос.
Мир покачнулся, с моей головы сдернули капюшон, и я ошеломленно заморгал от яркого света.
Первое, что пришло мне в голову: муж Три Цветка здесь явно ни при чем. И тут я окончательно очнулся. Комната оказалась низкой, мрачной и сырой. Газовые рожки были почти прикручены, поэтому разглядеть мало что удалось. Мебель была тоже чересчур низкой, и оттого неудобной, по крайней мере, для людей. Кстати, передо мной стояли трое, и еще один скорчился в глубине комнаты. Поправка: в глубине комнаты скорчилось нечто. Не человек. Хуэтлакоатль, первый обладающий интеллектом, из тех, кого я видел живыми.
— Нам нужно тело, — резко бросил один из Представителей.
— Что?
— Тело убитого. Вернее, то, чего недостает у тела. Ну же, не трать времени Великого. Отдай это нам.
Один из троицы повернулся к хуэтлакоатлю и принялся квакать и крякать, очевидно, переводил. Я не смог разобрать выражение морды хуэтлакоатля, но это, вероятнее всего, было
— Но вы же унесли тело, — удивился я.
Выслушав перевод, хуэтлакоатль взревел.
— Все, — терпеливо повторил Представитель. — Мы должны получить все.
— Но его не приносили в жертву, так что там и было все.
— Лжешь! — взвизгнул Представитель. — Думаешь, можно беспардонно врать, потому что мы не пытаем вас, как животных? Но мы узнаем правду и получим сокровище рода, недостающую часть тела Великого.
Мои мысли лихорадочно заметались. Девять Оленей утверждал: тело сохранилось в целости. Это означает, что он просто не знал правды. На теле должно было остаться нечто. Возможно, знак отличия — ранга или положения. Тогда все сходится, особенно, если учесть намеки дядюшки Тлалока на то, что труп обокрали. Некоторые священники считали святыни, которые носили на себе, частью своего организма. Ходили также истории о том, что хуэтлакоатли носили украшения из драгоценных камней, а также из куда менее приятных вещей. Все знали, как сложно иметь дело с Представителями, но все вышесказанное имело смысл.
— Опишите мне эту штуку. Ту, которая пропала с трупа Великого.
На этот раз рев хуэтлакоатля потряс стены, и я подумал, что Представитель взорвется, но он только побагровел и стал задыхаться.
— Сокровища рода! — завопил он. — То, в чем заключается могущество Великих. Мы должны немедленно их получить!
Сокровища. Во множественном числе. Значит, с трупа стащили несколько предметов.
Я попытался вспомнить, были ли какие-нибудь пятна на плаще мертвого, откуда что-то могли оторвать. А может, это «что-то» просто вросло в кожу, и пришлось его срезать?
Хуэтлакоатль вдруг заговорил, попеременно испуская шипение, кудахтанье и стрекот, закончившиеся дробным стуком зубов, похожим на ружейную пальбу. Все трое повернулись к твари и застыли в одинаковых позах, выставив одну ногу, подавшись вперед и приложив кулаки ко лбам.
— Мы тратим время Великого, — рявкнул Представитель, поворачиваясь ко мне. — Раз ты ведешь себя подобно животному, с тобой и будут обращаться, как с животным.
Я продолжал гадать, что требуют хуэтлакоатли, вернее, что, по их мнению, они требуют.
Представитель сделал знак рабам и удалился. Меня потащили следом, на балкон.
— Смотри! — указал Представитель на двор внизу.
Сначала я ничего не увидел, кроме каменных плит и канавы, в которой текла вода. Потом из-под балкона раздался свистящий шорох — один, второй, третий… Во дворе появились четыре хуэтлакоатля, сопя и изгибая шеи, чтобы лучше увидеть происходящее на балконе.
Я не совсем точно оценил размеры существ и не сразу сообразил, что эти хуэтлакоатли были меньше обычного. Еще немного времени ушло на то, чтобы по неуклюжим движениям и попыткам вступить в драку определить в них молодых, незрелых особей. Вместе эта четверка казалась столь же милой, как и гнездо детенышей гремучей змеи. Только я не думал, что их моральные принципы так же высоки, как у последней. И мне не очень нравились их взгляды и плотоядное сопение.