«Если», 2002 № 04
Шрифт:
Машка собиралась в свадебное путешествие повезти меня в Париж и показать Лувр с Версалем. Сейчас я понял, что мы поедем в какую-нибудь другую сторону.
— Теория замечательная, — сказал я. — Ну а доказательства есть?
— Вот доказательство, — тут Вовчик ткнул пальцем в таз с трубками. — Я же сказал: модель действующая. Сейчас насос включу.
— Какой насос? — я почему-то первым делом подумал о потоках времени, а перекачка их при помощи насоса — как раз то, до чего вот-вот додумаются мои трое безумцев.
— Обыкновенный, водяной. Вот мы сейчас включим модель,
Он достал из-за дивана полупрозрачный рулончик из какого-то пластика, весь в больших и маленьких дырках.
— Да я все понял!
— Точно понял?
— Абсолютно!
— А вот теперь, когда вы поняли основной принцип, мы можем поговорить об экспедиции, — спокойно и весомо произнес Фоменко. И я вспомнил, зачем сюда, собственно, явился.
Если эти трое безумцев считают свою теорию достаточным основанием для спонсорской помощи… Ну и ладно! Буду четвертым. Тем более, что это — единственный шанс.
— Охотно.
— Ближайший прокол у нас на Семеновских болотах. Там пятно белого тумана.
— А что, бывают другие?
— Бывают, — сказал бывший бармен. — Есть еще багровый туман. Но у нас ближайшее — белое.
— Это куда кидали консервную банку? — вспомнил я.
— Мы отвезем вас на Семеновские болота и покажем, как это все выглядит. Чтобы вы поняли — это не бред, не шизофрения, не галлюцинации… — очевидно, Фоменко в роли Грядущего наслушался довольно конкретных диагнозов.
— Хорошо, едем. Как насчет завтрашнего дня?
— Да ты хоть представляешь себе, где эти болота?! — вдруг завопил бывший бармен.
— Понятия не имею. Но транспорт я беру на себя. Вы только скажите, где тут у вас можно заказать микроавтобус.
— Заказать?.. Микроавтобус?.. — переспросил Фоменко.
Я понял, что и без проекта «Янус» провалился в недалекое прошлое.
В конце концов договорились ехать на старом, но вполне надежном «газике», но не завтра, а послезавтра, в субботу. Мне растолковали, где на базаре продаются резиновые сапоги. И, условившись о месте встречи, я покинул этот невероятный чердак.
Машка спала. Я разбудил ее, рассказал про действующую модель мироздания и велел собираться на рынок за резиновыми сапогами. Она очень развеселилась — такой обуви у нее еще не было.
— Машка, помнишь, мы фильм на видике смотрели, французский? — спросил я. — Старый, еще восьмидесятых. Там играл такой здоровый дядька, а фильм мне понравился.
— Это имеет отношение к маршрутам? — удивилась она.
— Самое прямое… Как звали актера?
— Жерар Депардье.
— Тогда можешь радоваться. Одним из участников экспедиции будет Жерар Депардье.
— А он еще жив?
— Жив, жив! — заорал я. — Еще как жив! Он действующую модель времени и пространства построил! Не оскудела талантами земля русская!..
По-моему, в этот миг Машка впервые задумалась о целесообразности нашего брака…
Философ проснулся за долю секунды до того, как услышал первый
Ни удивления, ни тем более страха далекая перестрелка у него не вызвала. Похоже, он был готов к такому повороту событий.
Быстро поднявшись, философ сунул свой замотанный в серое полотенце ящик за матицу, а из сена вытащил странную одежонку. Это был длинный жилет, оснащенный множеством карманов. Некоторые были пусты — те, что предназначались для автоматных рожков и обойм с патронами, и карман на спине для противотанковой гранаты. Но кинжал слева у плеча имелся, бинокль спереди и фонарик в правом кармане — тоже. Снабженный патроном для одного выстрела нож, который пристегивается к левой голени, отсутствовал, однако саперная лопатка в аккуратном чехольчике была пристегнута к поясу; оставалось только надеть этот пояс поверх холщовых портов и рубахи. Затем из сена были добыты крепкие башмаки, в которых сидеть на паперти как-то неприлично, однако ходить по лесу — в самый раз. Философ влез в жилет и несколько раз подпрыгнул — убедиться, что снаряжение не звякает. Все это он проделал неторопливо, с привычной и отработанной скоростью.
Между тем смолкшая было стрельба возобновилась.
Философ вышел из сарая. К нему подбежал пес мельника, заглянул в глаза, словно любопытствуя, что же дальше. Философ потрепал пса по шее и сперва пошел, ускоряя шаг, а потом и вовсе побежал тем экономным бегом, который рассчитан на десяток верст, не менее.
Бежать ночью даже по открытой местности — малоприятное занятие, в лесу же и вовсе темно, как у язычника в желудке, поэтому философ, плюнув на условности, достал фонарик. У него были основания полагать, что господа, затеявшие стрельбу, вряд ли лупят из пистолей и мушкетов, а скорее всего, их табельным оружием служат родные «макары».
Но недолго пользовался он фонариком — прыгнув в сторону, за куст, он нажал кнопку, вернул в лес кромешную тьму и затаился. Кто-то спешил к нему, торопясь и спотыкаясь. Откуда-то из темноты грохнул выстрел.
— Вот же сволочи, — пробормотал философ и достал свое оружие. Это был не мощный ПМ, а его младший братец ИЖ-71, который зовется почему-то «гражданским вариантом». Патрон у него на миллиметр меньше, но бой более точный, а именно этот экземпляр был родной, собственноручно пристрелянный. Большим пальцем философ опустил предохранитель, указательным дожал спусковой крючок до самого не могу.
Тот, кто, спотыкаясь, молча чесал по лесу, наконец шлепнулся. И, видать, хорошо приложился к старому корню, торчащему из утоптанной земли вершка на два. Бедолага прямо зарычал, попробовал вскочить на ноги, но грохнулся на колено.
Все это было на руку философу. Сейчас упавший беглец был отличной приманкой. Погоня была совсем близко, и она тоже не считалась с условностями — время от времени вспыхивал фонарик.
Философ поступил гуманно. Когда человек, догнавший беглеца, встал чуть ли не над телом и потребовал подняться, когда подкрепил свои слова незамысловатой матерщиной, — тогда философ, переложив пистолет в левую руку, воздвигся из куста и правой нанес сзади рубящий удар по шее. Неизвестный свалился.